Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
– В Липримарию ее! – приказал он своим людям. – За попытку убийства ее ожидает большая ристопия.
Гиозы, не церемонясь, схватили женщину, в горячке порвав ее плаву, и потащили к лестнице.
– Тыубила его, подлая! – кричала Каруду юной люцее. – Тыпогубила моего Туртюфа! Пусть заберут тебя гаронны! Будь ты проклята, Андэль, навеки!..
Когда разъяренную женщину увели, на хироне стало тихо, и только тут кто-то заметил, что раненый торговец еще дышит и даже открыл глаза.
ДозирЭ шагнул к раненому и склонился над ним,
– Холодно ногам, – мучительно пожаловался Туртюф. – А в животе жар.
ДозирЭ опустился на одно колено, столкнувшись глазами с угасающим взглядом торговца.
– Сейчас приведут лекаря, я уверен – твои раны не смертельны. Мы доставим тебя в лучшую лечебницу и сделаем всё возможное.
– Да уж, – попытался ухмыльнуться эжин. – Будто ты сам не знаешь, что после такого отменного выпада не выживают. Ты проткнул меня дважды, почти насквозь. Где ты всему этому научился? Это просто невероятно! Или я недооценивал телохранителей Инфекта? А может быть, ты – капронос?
Молодой человек смутился, но вскоре не без гордости ответил:
– Ты прав – я капронос.
– Ага, вот и разгадка. Капронос и белый плащ – всё совпадает. Значит, это ты недавно в Ристалище Могула расправился с пятерыми бедлумами в присутствии Божественного?
– Я.
Туртюф хрипло вздохнул:
– Теперь мне легче будет умереть. По крайней мере, я погиб от руки достойного воина, а не глупого юнца.
– Ответь и ты на мой вопрос, – попросил молодой человек. – Не ты ли с месяц назад нанял разбойников-матросов, чтобы со мною разделаться?
– Глупо, всё глупо, – прошептал умирающий эжин. – Погибнуть из-за люцеи… Мудрейший поступок с моей стороны! И погубить грандиозное дело, которому посвятил всю жизнь! Гаронны!.. Спрашиваешь, не я ли подослал разбойников? Следовало бы так поступить, мой юный убийца. Сейчас бы я не лежал здесь, истекая кровью. Но знай, ДозирЭ, раз уж именно ты провожаешь меня в вечное путешествие, у тебя есть более могущественные враги, которые, сдается мне, не оставят тебя в покое.
С этими словами Туртюф поднял ослабевшую руку и вынул из-за пазухи мятый комочек ониса, бывший когда-то свитком.
– Возьми.
ДозирЭ собрался было прочитать онис, но торговец вдруг застонал.
– Я умираю, ДозирЭ, – хрипло сказал Туртюф. – Обещай мне, по крайней мере, выкупить Андэль, жениться на ней и любить до конца своих дней. Обещаешь?
– Да! Я люблю Андэль так, как никто и никогда не любил женщину! Я всегда буду рядом с ней!
– Хорошо, я спокоен. Эгоу!
Туртюф умирал еще долго, но более не открывал глаз и ни с кем не разговаривал. Лекарь, которого привела расстроенная Жуфисма, осмотрел раны и покачал головой: «Ему нужна не лечебница, а могильня». Он оказался прав – вскоре богатейший гражданин Грономфы, не приходя в сознание, умер. Только после этого ДозирЭ развернул онис и прочитал то странное послание, которое в нем содержалось: «Пишет Туртюфу человек, который желает ему помочь…» Так и не разобравшись, о чем идет речь, молодой человек спрятал письмо, а потом, через несколько дней, когда захотел показать его Идалу, обнаружил, что потерял его…
На следующий день, ранним утром, в лечебницу Белой либеры, где ДозирЭ опять оказался,
ДозирЭ провели по анфиладе с мозаичными полами, мимо множества высоких статуй, потом перед ним и его спутниками разверзлись створки исполинских дверей, похожих на крепостные ворота, открывая просторный вход в какую-то удивительную залу. Молодой человек ступил внутрь, заметив, что его провожатые остались снаружи.
Грономф огляделся. Он с изумлением обнаружил, что оказался в каком-то чудном мире, где было светло и на редкость свежо, где тихая лючина подыгрывала сладкоголосому пению птиц, где ниспадали водопады и плескались в голубых водоемах цветные летучие рыбки, где всё опутали диковинные растения с невиданными крупными яркими цветками, где кругом курился сладкий сиреневый дымок.
Только что ДозирЭ находился в центре душной и шумной Грономфы, в Дворцовом Комплексе Инфекта, но вдруг попал в волшебную страну, где нет палящего солнца и зноя, резких звуков и пыли, забивающей глаза. Страну душевного покоя и тихой радости. Может быть, он уже мертв? А так выглядит бесконечная звездная дорога? Стоило ли тогда бояться смерти?
– Что ты там встал? – раздался требовательный голос.
Молодой человек вздрогнул и очнулся. Он увидел высоко над собой потолок и посредине большой световой колодец, различил стены и пол, а в стороне заметил нескольких застывших на страже телохранителей Инфекта. И он понял, испытав при этом даже некоторое сожаление, что находится не в мире вечного блаженства, а всего лишь в зале Голубых Вод, про которую воины Белой либеры много и восхищенно друг другу рассказывали.
Но кто его окликнул? Помещение было слишком большим. ДозирЭ вгляделся и заметил какого-то человека, стоящего посередине залы, рядом со струящимся тихим фонтаном.
– Иди сюда! – опять позвал голос, но теперь в его интонациях слышалось раздражение.
О гаронны, это же Божественный! Молодого человека бросило в жар. Он быстрым шагом пошел навстречу Алеклии, по дороге едва не споткнувшись о вывернутый корень какого-то огромного безобразного дерева. Воины Белой либеры в частном общении с Инфектом исстари пользовались особыми привилегиями, поэтому для приветствия, чтобы соблюсти правила, ДозирЭ было достаточно просто по-житейски приложить пальцы ко лбу, что он и сделал, отдавая честь своему богу, правителю и военачальнику в одном лице.
Божественный вяло ответил ему: было заметно, что он не в духе и что разговор предстоит отнюдь не о награждении.
– Пройдемся, – правитель указал на дорожку, мощенную блоками из звездного камня. При этом он тронул воина за левое плечо, и тот от боли прикусил губу. ДозирЭ почему-то показалось, что Инфект сделал это нарочно.
– Ах, прости! Я совсем забыл, что ты ранен, – участливо произнес Алеклия. – И ранен дважды, причем в одно и то же место. Первый раз – в Ристалище Могула, когда народ вымолил для тебя прощение, и вчера на хироне какой-то городской акелины. Я ничего не путаю?