Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

Стародубцев Дмитрий

Ее взгляд был прикован к Дэвастасу, который стоял поодаль вместе с другими военачальниками и наблюдал за происходившим на площади. Молодой человек был прекрасно сложен, высок и необычайно крепок. Густые светлые кудри ниспадали волнами на плечи… Не мудрено, что молодая женщина, которую муж обделил вниманием, обращает взоры на такого красавца!

Между тем на площади процессия приближалась к казнильному месту, и сановные зрители на галерее разглядели в повозке двух стражей с яркими факелами и узника с тяжелой деревянной колодкой на шее. Несчастный был обрит наголо, прикрыт несколькими грязными тряпицами и еле стоял на ногах. В каких

глухих подземельях его держали и каким страшным пыткам подвергали, было не ведомо, но всё тело его испещрили глубокие гнойные раны, руки его безвольно болтались, а ноги покрылись черной коркой засохшей крови и были, видимо, сильно изуродованы.

– Смерть авидронам! – вновь закричали люди, но это были уже не редкие возгласы в разных концах площади, пропадающие в общем шуме, а единый порыв толпы, взволнованной и разгневанной. – Смерть! Смерть!

Человек, которого везли на казнь, казался совершенно безразличным к происходящему. Он всё время бессмысленно глядел в одну точку, будто уже отправился по звездной дороге в бесконечное путешествие и только ждал, когда его, почему-то еще живое, истерзанное тело последует за его душой. Один раз он приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, и те, кто был ближе, разглядели обезображенные передние десны без зубов.

Он что-то прошептал, почти беззвучно. Движение губ напомнило Хаврушу его собственное имя, и он вздрогнул.

«Верно, показалось», – решил Верховный военачальник и вновь углубился в размышления о том, что пока события развивались по плану Фатахиллы. Встретившись с повелителем флатонов, который посвятил его в свой ужасный замысел, Хавруш получил триста тысяч берктолей и вернулся с ними домой. Потребовалось много времени, чтобы убедить Тхарихиба напасть на Авидронию. Безвольный брат поначалу не хотел ничего и слушать. Он трясся от страха и, как всегда, туманил голову вином на многодневных пиршествах. А Хавруш тем временем постепенно сосредотачивал в своих руках управление государством, переманивая на свою сторону знатных иргамов и могущественных росторов. Так что в итоге согласие Тхарихиба на войну стало иметь чисто символическое значение.

Только через полгода Тхарихиб, убедившись в неотвратимости войны, сдался. И тогда Хавруш укрепил города и крепости, увеличил армию, перевооружил ее, как того требовало время. Были изготовлены новые матри-пилоги, валилы, метательные механизмы. Авидроны предполагали, что Иргама, закончив возведение укреплений Кадиша, продолжает готовиться к вероятной войне с флатонами. И как жестоко они ошиблись!

Все же он Великий воин, этот ужасный затворник острова Нозинги, продолжал думать о своем Хавруш. Какой коварный план! Разве смогут наивные авидроны пережить громоподобные удары флатонов? Ничего не подозревающий Алеклия принял брошенный нами вызов и вторгся на территорию Иргамы, послав партикулы, которые оказались под рукой. Сейчас они завязли в иргамовских лесах и болотах. Авидронские армии распылили силы, гоняясь за отдельными иргамовскими отрядами, осаждая небольшие города и крепости. А потом они застрянут под неприступным Кадишем, который сами же и строили, завязнут в безуспешной осаде. На штурм не пойдут, будут брать измором – метать камни, копать подкопы, насыпать валы.

Но прежде, еще до Кадиша, Алеклия встретится в поле с моейдоблестной армией. К тому времени он еще не успеет подтянуть все отряды, и иргамовское войско будет превосходить

в численности авидронское. И тогда мы посмотрим!

…А позже появятся у авидронских границ воины Темного океана. И побежит Алеклия в ужасе, гонимый им – Хаврушем, будущим интолом Иргамы.

Хавруш загадочно улыбнулся и, непроизвольным движением вырвал из носа несколько торчащих волосков. Он вспомнил о жезле иргамовской власти, который Тхарихиб подарил предводителю флатонов, а тот, в свою очередь, передал драгоценный подарок ему – Хаврушу. Теперь жезл надежно спрятан и дожидается своего времени. И это время рано или поздно наступит!

Больше всего военачальник иргамовской армии боялся только одного. При одной мысли об этом всё его огромное тело покрывалось холодным потом. Не обманет ли Фатахилла?

Народ гадал, какой казни подвергнется авидрон: помимо разложенного костра, было приготовлено еще несколько приспособлений и механизмов для быстрого и впечатляющего умерщвления. Только в самый последний момент горожане узнают, какая участь уготована приговоренному. «Костер! Нет, шпата! Посадят на кол! Да нет же – костер!» – спорили в толпе, при этом нередко делая денежные ставки.

Тем временем повозка остановилась у казнильного места. По приставной лестнице истерзанного мужчину спустили вниз и подвели к сбитому из досок деревянному помосту. Люди, стоявшие поблизости, ринулись вперед, но суровые меченосцы, окружавшие место казни, охладили их пыл. С шеи несчастного сняли тяжелую колоду. Он впервые осмысленно огляделся, опять открыл беззубый рот и попытался произнести слово. Движение разбитых губ вновь напомнило Хаврушу его собственное имя. Он даже посмотрел вокруг – не обратил ли кто внимание на это?

– Ах, мой любимый муж, – вздыхая, обратилась Хидра к Тхарихибу, увлеченно наблюдающему за казнью. – Сегодня я чувствую недомогание. Позволь мне уйти, мой добрый хозяин!

Тхарихиб удивленно посмотрел на интолью, но, впрочем, тут же безразлично махнул рукой. Хидра поднялась.

– О драгоценная! – остановил женщину Хавруш. – Сегодня улицы Масилумуса небезопасны. Позволь выделить тебе бесстрашного провожатого, который, если потребуется, умрет у твоих ног.

Хавруш подозвал к себе Дэвастаса, и в глазах Хидры сверкнула плохо скрытая радость. Она поблагодарила Верховного военачальника кивком головы и даже одарила его почти дружеской улыбкой.

Хавруш всегда понимал, насколько он омерзителен этой женщине, чувствовал, что в представлении Хидры он – безобразная свиная туша, покрытая густой щетиной. И тем более приятна была эта улыбка, а значит – маленькая победа.

Иди, иди, дорогая интолья. Когда-нибудь ты разделишь ложе со мной и будешь, заглядывая в глаза, потакать всем моим прихотям!

Не дожидаясь, пока беснующейся толпе удастся прорвать оцепление и растерзать приговоренного, стражники возвели его на помост. Авидрон несколько раз, теряя сознание, закатывал глаза, и помощники палача были вынуждены поддерживать его за плечи, не давая ему упасть.

– Смерть, смерть! – кричали люди.

В полумере от головы несчастного рассекла воздух короткая стрела. Палач заприметил место, откуда ее выпустили. Несколько свирепых воинов бросились ловить незадачливого стрелка. Но его и след простыл. Это происшествие сопровождалось свистом, криком и хохотом.