Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник)

Роксборо Чарли

Анна Перовская замерла, внезапно побледнев. Затем ее правая рука медленно направилась обратно к боковому карману жакета. Мгновение революционерка решительно смотрела на Холмса. В ее глазах мелькнул отголосок ненависти, а на красивом лице быстро сменяли друг друга эмоции: замешательство, страх, скорбь.

– Я стремлюсь понять всю правду, – сказал мой друг более мягко. – И это последнее, что я попрошу у вас. Вы не сумеете воспользоваться пистолетом, не усложнив ваш побег до крайней степени. И вы прекрасно понимаете это, иначе не разговаривали бы с нами вообще. Еще несколько ваших слов – и откроется вся правда, а дело будет завершено.

Женщина сидела, не шевелясь,

и молчала.

Холмс продолжил, еще мягче и спокойнее:

– Вероятно, вы знаете, что доктор Уотсон описывает мои дела для последующей публикации. Если вы поделитесь всей правдой, я даю слово чести, что заметки доктора Уотсона не будут обнародованы в течение ста лет. Если же вы будете по-прежнему молчать, то записи будут напечатаны прямо сейчас, что сделает мои подозрения достоянием общественности.

Анна молча переводила взгляд с Холмса на меня и обратно. Она выглядела опустошенной и разительно отличалась от той уверенной молодой женщины, которая встретила нас сегодня в коридоре, не говоря уже о безжалостной, стреляющей в упор убийце Петра Богдановича.

– Пожалуйста, – попросил Холмс. – Мне просто нужно понять весь ход дела для себя самого, а не для того, чтобы осуждать вас.

На мгновение Анна посмотрела прямо перед собой, затем ее правая рука вернулась на колени.

– Вам будет трудно это понять, – начала она. – Но за то, чтобы быть лидером в нашей революционной борьбе, необходимо платить охранке выполнением некоторой работы – а иначе ее агенты не позволят вам существовать. Это как налог. Только выплачивая его, можно преуспеть в настоящей деятельности и чего-либо добиться. Если не делать вид, что помогаешь охранке, тебя тут же отправят в Сибирь. В то время как за маленькую символическую услугу тайной полиции у революционера есть шанс действовать довольно открыто и причинить царскому режиму гораздо больше вреда. Я, например, могу путешествовать по России и за ее пределами и эффективно использую это на пользу революционному движению. А если бы меня заключили в сибирскую тюрьму, то мои таланты… – Ее голос неожиданно задрожал и стал нерешительным. – Все мои таланты пропали бы для революции впустую. Мистер Холмс, вы не имеете ни малейшего представления, скольких людей я убедила присоединиться к нашему благородному делу. Но я могу использовать свое влияние, только если останусь на свободе.

Анна сделала паузу, чтобы успокоиться, а затем решительно сказала:

– Мой революционный долг заключается в том, чтобы воспользоваться возможностями, которые дает работа на охранку, однако это вовсе не предательство в том смысле, какой исповедует эгоцентричная буржуазная мораль.

Да, наше путешествие в Таллин состоялось по поручению охранки. Мой оперативный офицер – он руководитель лондонского отделения – дал мне указание взять с собой Софью. Он хотел, чтобы я представила ее таллинской революционной группе.

Мне показалось, что это поручение вполне укладывается в цену, которую я плачу охранке за беспрепятственную работу. В конце концов, в ходе путешествия я намеревалась осуществить еще несколько шагов для нашего революционного дела. И безусловно, я бы тайно поделилась с лидером таллинской группы своими сведениями, что Софья является сотрудником охранки. Ведь ее могли снабдить ложной информацией и запустить в группу как агента. Но если бы тайная полиция решила, что у нее есть в Таллине свой человек, она оставила бы попытки внедрить туда других шпионов. Вы должны понять, как это работает, мистер Холмс.

Я знаю, мои слова звучат странно. Но представьте себе: вы делаете три шага вперед, работая на революцию;

затем два шага назад, сотрудничая с тайной полицией. И каждый раз в запасе остается хотя бы один шаг вперед! А в результате можно продвинуться благодаря операциям, в планы которых охранка не проникла. Мы уже убили одного царя и, конечно, убьем следующего.

Возьмем для примера нашу идею сделать Анджелу домашним репетитором великого князя в Санкт-Петербурге – не думаю, что охранка сумела бы ее раскрыть, даже с помощью шпионов в «Либерти-хаус». О плане знали только Иван, Анджела и я, поскольку Иван лично попросил меня найти британскую учительницу для этой цели, и я привела к нему Анджелу. Кто знает, насколько мы могли бы продвинуться благодаря этой идее? Если бы Анджела стала репетитором в Зимнем дворце, она совершила бы гораздо больше, чем простой шпион.

Анна сделала паузу и пристально посмотрела на Холмса; на ее лице читалось неподдельное воодушевление.

– Поэтому я взяла Софью в Таллин, полагая, что она либо уже является сотрудником охранки, либо должна стать им в ближайшее время. А потом Софья подтвердила мои догадки. Но, когда она рассказала мне о портфеле, я забеспокоилась. Мне стало ясно, что охранка устроила нашу поездку, чтобы удалить нас обеих из Лондона, поскольку в «Либерти-хаус» готовится нечто действительно ужасное. Поэтому я бросилась обратно. – Анна смотрела прямо перед собой и говорила с искренней печалью. – Когда я выяснила, что случилось в «Либерти-хаус» благодаря провокации охранки, я поняла, что мой оперативный офицер, полковник Волховский, нарушил условия, на которых, по моему мнению, строилось наше сотрудничество. Я решила, что в свою очередь уничтожу его планы.

Но я была обеспокоена тем, что он может разоблачить меня и убить еще до этого. Вот почему мне не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о моем возвращении в Лондон. Как только один сотрудник охранки разоблачен, все остальные начинают дрожать, что придет и их очередь. Думаю, именно поэтому Катя убежала из «Либерти-хаус», – я давно подозревала, что она была главным шпионом охранки в пансионе. Тайная полиция не пожертвовала бы Борисом Буртлиевым, если бы у нее не оставался еще хотя бы один шпион в группе.

Когда Виктория сказала мне, что уже привлекла вас к расследованию, я была в ярости и даже собиралась приказать ей освободить вас от обязательств. Но я опасалась, что в этом случае вы можете связаться со Скотленд-Ярдом. Поэтому я подумала: а что, если вместо того, чтобы отказываться от услуг великого детектива, использовать Шерлока Холмса в наших целях? Софья в записке ко мне лишь раскаивалась в том, что натворила, а мне нужно было выяснить, какие события на самом деле произошли в «Либерти-хаус». Поэтому, уж простите, я заставила Викторию встречаться с вами здесь, чтобы я могла слушать все, о чем вы говорите.

Затем мне пришел в голову еще один способ использовать вас. Я написала анонимное послание о том, что вы занимаетесь делом «Либерти-хаус», и отправила его полковнику Волховскому. Я намеревалась напугать охранку тем, что Шерлок Холмс вышел на ее след, заставить тайную полицию почувствовать себя объектом слежки, вынудить их приостановиться, страшась совершать дальнейшие шаги в осуществлении своего плана. Я надеялась, что вы станете козырем в моих руках.

К тому моменту, когда вы нанесли утренний визит Виктории и прочитали вслух вашу записку Петру, я уже обдумывала старую уловку с письмом от фиктивной Организации, чтобы выдать за ее послание свое собственное. Однако этот трюк мог сработать с Богдановичем только один раз, так что я решила: сейчас или никогда.