Шерлок Холмс и десять негритят
Шрифт:
— На все воля Божья, — согласился отец Браун. — Да будет так!
— А я не согласен, чтобы меня убили! — воскликнул Жюв. — Я буду биться до конца!
В гостиную вернулся разъяренный Мегрэ.
— Телефон неисправен! — выпалил он с порога. — Я обкричался, вызывая телефонистку, но мадам мне так и не ответила. Томас, что вы на это скажете?
Дворецкий виновато развел руками:
— Не знаю, месье, я им никогда не пользовался.
— Второй аппарат в доме есть?
— Нет.
Мегрэ тяжело плюхнулся в кресло и принялся
Делла Стрит стояла у окна. Вдруг она захлопала в ладоши.
— Смотрите, смотрите, господа, — снег!
— Не смешите меня, Делла, — сказал Мейсон, подходя к ней. — Какой может быть снег в разгар лета?
— Поглядите сами на это чудо.
Мейсон бросил взгляд сквозь стекло во мрак ночи.
— Хм, черт побери, и в самом деле настоящий снегопад.
— Ничего удивительного, — сказал Марлоу. — Телефон испорчен, вино отравлено, скоро весь замок превратиться в огромный сугроб, и нам уже никогда отсюда не выбраться.
— Не нагоняйте страху, месье, к утру снег растает, — пробурчал Мегрэ, не вынимая изо рта трубки.
— Блажен, кто верует, — пробормотал маленький священник, заелозив в кресле.
— Мы отрезаны от всего мира! — торжественно провозгласила мисс Марпл.
Гудвин пристально посмотрел на нее.
— Признайтесь, мадам, это ваших рук дело?
Старушка скрипуче рассмеялась, не удостоив его ответом.
— Алиби нет ни у кого! — с довольной миной произнес Пуаро.
Мегрэ оглядел присутствующих, не спеша вынул изо рта трубку, по-обыкновению тяжело вздохнул.
— Итак, господа, вы влипли!
Фраза прозвучала эффектно. Все замерли и посмотрели на Мегрэ.
— А вы? — подпрыгнул в кресле инспектор Жюв. — А вы сами-то, месье комиссар?
Мегрэ глубоко затянулся и пожал плечами.
— И я тоже.
У Жюва отлегло от сердца. Остальные тоже как-то сразу оживились, заулыбались.
Вдруг на всю гостиную раздались громкие, размеренные звуки. Инспектор Жюв, выхватив револьвер, прицелился в люстру.
Все с интересом следили за ним, оставаясь на своих местах.
— Если вы ее собьете, — зевая, произнес Гудвин, — она рухнет и всех нас под собой похоронит.
— Что это гремит? Где это? — Жюв направил дуло в темный свод одного из окон, потом резко повернулся, прицелившись в портрет какого-то вельможи с ухоженными усами. Если бы он сейчас выстрелил, то пуля непременно угодила бы вельможе в левое ухо.
Также внезапно, как начались, странные звуки вдруг разом стихли. И только со стороны камина исходило едва заметное эхо металлического перезвона, словно где-то поблизости сказочные гномики натирали жесткими щетками медные колокольчики.
— Что это было? — повторил инспектор.
— Расслабься, приятель, просто часы пробили час ночи, — сказал Марлоу. — Вон они стоят на камине.
Жюв спрятал револьвер и, порядком сконфуженный, сел.
Арчи Гудвин поднялся. Потянулся, широко зевнул.
— Спокойной ночи,
На пороге Гудвин обернулся к гостям.
— Встретимся на кладбище, — радостно произнес он, взмахнув на прощанье рукой.
Дворецкий открыл перед ним дверь, и они вдвоем оставили гостиную.
— Арчи прав, — сказал Марлоу. — Пора спать.
Гости потянулись к выходу. В коридоре они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Войдя к себе, каждый машинально, даже не отдавая себе в том отчета, запер дверь на ключ.
Глава 19.
В окружении портретов
Шерлок Холмс сидел в кресле, держа в руке толстенную книгу в изрядно потрепанном переплете. Над головой его горел ночник. Книга называлась «Записки о Шерлоке Холмсе».
Ватсон вошел, прикрыл дверь и запер ее на ключ.
— А, это вы, доктор, — произнес великий сыщик, не поднимая головы.
— Черт возьми, Холмс, как вы догадались?
— Дедукция, дорогой друг. Она мне особенно хорошо дается, когда я в эйфории.
Ватсон не выдержал и взорвался.
— Что сегодня, морфий или кокаин?
Холмс лениво отвел глаза от книги.
— Кокаин, — ответил он. — Семипроцентный. Хотите попробовать?
— Благодарю покорно! — отрезал доктор. — Мой организм еще не вполне оправился после афганской компании. И я не хочу подвергать его лишней нагрузке. Моя рука до сих пор ноет в плохую погоду.
— Я всегда полагал, что вы были ранены в ногу, — заметил Холмс.
Доктор с растерянной миной почесал в затылке.
— Да я и сам толком не помню, Холмс, — чистосердечно признался он. — Может, и в ногу… А может, и в руку.
— Подозреваю, мой бедный друг, что на самом деле вы были ранены в голову.
Ватсон развел руками, словно говоря: что делать — пуле не прикажешь.
— А что касается наркотиков, — улыбнулся Холмс, — то, возможно, вы правы, Ватсон, и они действительно вредят здоровью. Но зато я открыл, что они удивительно стимулируют умственную деятельность и проясняют сознание. Пока вы отсутствовали, я много размышлял. Не буду хвастать, но мне удалось несколько продвинуться в распутывании этого странного дела.
— Вы поделитесь со мной своими открытиями?
— Разумеется, дорогой друг. Скажите, гости уже оставили гостиную?
— Да. Все отправились спать.
— Отлично. Тогда я вам кое-что покажу. Давайте прихватим с собой свечу и спустимся вниз.
Они вернулись в гостиную. Холмс поднес дрожащее пламя свечи к одному из портретов.
— Вы ничего особенного не замечаете?
Ватсон долго рассматривал широкополую шляпу с плюмажем, белый кружевной воротник и длинные локоны, обрамляющие добродушное круглое лицо какого-то знатного вельможи.