Шерлок Холмс и Русская богиня

Кондубасов Гарри

– Что это было? – гнусаво завопил Фагот – Это была дуэль честных врагов или свадебные танцы?

– Фаготище, уймись! – осадила его Гелла, – Вальхаллы не существует, Один забрал её с собой. Иначе бы тут и моего духа не было!

– Для служанки ты слишком разболталась.

– Служанка я мессиру! Ты для меня обычная загробная тварь, гнусавый псаломщик! Сиди и не хрюкай!

Друзья осознали, что состязаться с казино Воланда в силе, уме и мастерстве любого рода бессмысленно. Не оставалось ничего другого, как оставить бесполезный рационализм и довериться иррациональной удаче. Поскольку штатным играм казино доверять не приходилось, они постарались припомнить кое-что поэкзотичнее. Ватсон обучился в Азии игре чопат, она же парчис или лудо, главный интерес которой заключается в непредсказуемости счёта очков,

получаемого при выбросе семи раковин каури в зависимости от их положения после падения. От суммы очков зависит скорость продвижения играющих фишек в центральный город. Поскольку раковины ассиметричны и центр тяжести у них смещён, разыграть фальшивую партию, как при броске в кубики-кости, невозможно. Ватсон сыграл против Коровьева-Фагота и проиграл. Затем Холмс бросил вызов, на который отвечал Азазелло. В Чикаго местные индейцы-гуроны в особо важных случаях прибегали к священной игре нэпавин, что означает «дух сна». В старину нэпавин использовался во избежание кровавых свар при дележе добычи и пленных. Процедура заключалась в припрятывании под пятью мокасинами зубов пяти видов животных: медведя гризли, пумы, бизона, северного волка и койота. Именно в таком порядке считалось старшинство зуба. Шаман втайне, без свидетелей, раскладывал зубы по мокасинам и переворачивал их, меняя местами, после чего участники спора удалялись в свои вигвамы и укладывались спать. Ночью во сне им являлся дух предка, который указывал, в каком порядке разложены зубы и под каким мокасином лежит лучший зуб. Утром спорщики шли к шаману и вскрывали мокасинные закладки по указанию ночных духов. Порядок игроков определялся дополнительной жеребьевкой. Кто угадывал лучший зуб, тот получал право первого выбора добычи. Миссию шамана принял на себя настоящий шаман Мамихлапинатапай, чье имя означало «Великий ветер, облетающий все миры». Фагот выдернул его из мира живых, чему шаман нисколько не удивился, ибо общался со злыми духами бледнолицых уже не в первый раз. Шаман разложил четыре костра по углам площадки и, подбросив гнилушек, напустил непроницаемую дымовую завесу, под покровом которой и разложил зубы по мокасинам. За свою службу Мамихлапинатапай истребовал туши двух оленей карибу, которые рухнули к его ногам по манию Фагота. Холмс, которому во сне явился дух Майкрофта, располагавший данными военной разведки, угадал зуб бизона, тогда как Азазелло, не располагавший секретными данными английской разведки, угадал все зубы, кроме зуба гризли. Этого ему за глаза хватило для победы.

Проиграв еще пару состязаний, о чём даже вспоминать не хочется, Холмс и Ватсон очутились у роковой черты.

– Что-то счастье дуриком не ловится, – оценил Ватсон оперативную обстановку.

– Мой незабвенный друг Мориарти сказал бы, что нефартовые мы фраера! Но завтра я буду ставить на смертельный номер, очень надеюсь, что казино такого ещё видывало, – сказал Холмс. – Незабвенный Лестрейд навёл меня на одну нетривиальную идею! Однажды он решил пострелять в моей комнате, чтобы похвастаться своим почётным кольтом. Ему показалось, что вензель королевы Виктории, который я выбил на стене из своего револьвера, не столь хорош, как того требует его монархическое чувство. Лестрейд добавил к моему узору еще шесть дырок из своего кольта. Тогда я оценил его оружие по достоинству, а теперь намерен сполна использовать это достоинство против казино. Вся проблема будет заключаться в праве первого выстрела, Ватсон, но тут будут честные фифти-фифти. О большем в нашем положении мечтать не приходится.

Гинея полетела вниз, подскочила, ударившись о пол, завертелась, как юла, и легла набок.

– Аверс, господа! – возвестил Фагот. – Все это видят? Примите мои соболезнования, мистер Холмс, вы стреляетесь первым. По вашему требованию револьвер заряжен полностью, шестью патронами! Нет ни одной пустой каморы! Можете попрощаться с вашим другом! В аду вы уже не увидитесь!

– Мы уже давно всё сказали друг другу, – сказал Холмс. – Прощайте, Ватсон, или до свидания. Не разводите истерику, мистер Фагот!

– Вот что бывает с господами, которые трясутся над чаевыми, – злопамятно и злорадно сказал под руку Бегемот.

Под неотрывными взглядами всей честной компании Холмс перевернул блестящий барабан быстрым движением руки, хотя в этом не было никакого практического

смысла, и приставил дуло к виску. Он сдвинул брови, как бы сосредоточиваясь на чем-то важном и известном только ему, затем кивнул головой и нажал спуск. Боёк щёлкнул возле уха отвратительным пустым звуком – выстрела не последовало.

– Осечка! – воскликнул Фагот. – Да вы, Холмс, счастливчик, каких поискать! Твоя очередь, Бегемот! Смотри, не промахнись!

– Ненавижу щекотку, – покривился Бегемот. – Ну, так, хотя бы уши прочищу!

Он просунул ствол в мохнатое ухо и со свирепым «Ммммяяууу!!» потянул за курок. Выстрела не последовало.

– Какого черта тут творится? – обеспокоился Фагот. – К барьеру, мистер Холмс! С истинным прискорбием прощаюсь с вами.

Лицо Холмса покрылось бледностью. Замедленным жестом он приставил ствол к голове и… Боёк хлопнул, но выстрела не последовало!

– Что за дрянь! Никогда не видел такого дрянного револьвера! – вскричал Фагот. – Совершенно не понимаю, как американцы перестреляли из таких плохих кольтов миллионы индейцев. Чтобы застрелить индейца из такого пистолета, его нужно сначала поймать, связать и потом полдня нажимать на курок!

Бегемот по-ковбойски крутанул кольт в лапе и сказал, что тот, наверное, залежался в музейной витрине. Опять раздалось свирепое «Ммммяяууу!!» – и всех оглушил мощный выстрел 45-го калибра. Вместе с выстрелом из кольта кот шлёпнулся вниз головой на пол.

– Всё кончено, – слабым голосом сказал кот и томно раскинулся в кровавой луже, – отойдите от меня на секунду, дайте мне попрощаться с землёй. О мой друг Азазелло! – простонал кот, истекая кровью, – где ты? – ты не пришел ко мне на помощь в момент неравного боя. Ты покинул бедного Бегемота в самый жуткий момент! Ну что же, пусть моя смерть ляжет на твою совесть, а я завещаю тебе этот кольт, чтобы ты ковырялся им в зубах… Ухожу! – прошептал кот и снова выстрелил в свою голову. – Ухожу! – опять выстрел. – Совсем ухожу! – раздался четвёртый выстрел… Потом пятый и шестой.

– Единственно, что может спасти смертельно раненного кота, – проговорил кот, – это глоток бензина… Поспеши, Гелла! Я уже холодею…

– Вставай, шут гороховый, – сказала Гелла. – Ты ломаешь комедию, чтобы отвести нам глаза! Ты проиграл, Бегемотище! Ты опозорил казино и теперь будешь прислуживать мистеру Холмсу и мистеру Ватсону до конца их пребывания в Чёрном Омфале. Без всяких чаевых! Надень ливрею.

Бегемот принял вертикальное положение и, крутнувшись вокруг оси, предстал стариной Нильпфертом в форме стюарда.

– К вашим услугам, господа! Помыкайте мной и в хвост, и в гриву! Пусть проигравший плачет!

– Мистер Холмс, ваше величие сравнялось с величием Пифагора! – расщеперился в натянутой улыбке Фагот. – Вы повторили его триумф через две с половиной тысячи лет, дас ист фантатиш! Но тогда всё было понятно, а сейчас казино в тупике. Как вы обыграли казино? Нельзя же было просчитать этот выстрел с четвертой попытки, я точно знаю!

– Вы совершенно правы, мистер Фагот! Это был примерный расчет с поправкой на интуицию. Рассказываю, как на духу! Коллега Лестрейд был никудышным стрелком и ещё худшим владельцем оружия. Своим кольтом он колол орехи, забивал гвозди, открывал пиво и совершенно не ухаживал за оружием. В результате начались осечки при стрельбе. Когда Лестрейд принялся палить у меня в комнате по стене, то последовали две осечки прежде чем случился выстрел. «Вот так всегда!», – обронил Лестрейд с полнейшим добродушием. Осечки его нисколько не беспокоили, поэтому он даже не отнес свой кольт оружейному мастеру. Потом револьвер Лестрейда я увидел в музейной витрине со взведенным курком. Это означало, что боевая пружина находится в растянутом состоянии и должна по законам механики мало-помалу слабеть. Поскольку боевая пружина была на взводе лет пятнадцать, я предположил, что что число осечек при попытке выстрела теперь будет больше двух. Однако предузнать это число было невозможно без практического применения оружия. И тут мы оказались в равном положении с казино, поскольку, по моим наблюдениям, казино знает всё то, что уже было, но не знает, чего можно ждать от потенциально изменившегося объекта. Признайтесь, Фагот, вам же было известно про дежурные две осечки? Я подумал, что тактика казино будет строиться именно на этом факте, и увидел здесь наш с Ватсоном шанс.

Конец ознакомительного фрагмента.