Шерлок Холмс в Америке
Шрифт:
– Кто вам такое сказал? – потребовал ответа Ларссон.
– В городе ходят слухи, – пожал плечами Холмс. – Значит, это неправда, так я должен предположить?
– Можете предположить все, что вашей душе угодно, – ответил Ларссон, который находился в сильном подпитии, судя по агрессивному поведению и несколько заплетающемуся языку. Он сверлил взглядом Холмса: – Давайте поговорим о рунах, сэр, раз уж вы себя выдаете за эксперта по этому вопросу. Вы, без сомнений, видели копию надписи на камне, иначе не приехали бы. И что же такой великий знаток рун, как вы, думает о тексте?
Холмс невозмутимо смотрел на Ларссона:
– Я пока еще не сделал определенных выводов, потому и надеялся изучить сам
– Детали, сэр, я требую детали! – рявкнул Ларссон, которого явно обидело прямолинейное и скептическое замечание Холмса. Он вынул маленький толстый блокнот из заднего кармана и потряс им перед носом Холмса, словно каким-то талисманом: – Видите вот это? Здесь все необходимые доказательства. Я провел долгие месяцы, собирая информацию о камне, и она вся здесь черным по белому записана. Здесь только факты, голые факты, а не домыслы мнимого эксперта. А факты указывают на единственно возможный вывод: артефакт подлинный. Так что повторюсь, сэр: дайте мне какие-нибудь детали, или же я вынужден буду заключить, что вы не более чем английский шарлатан, сующий свой нос куда не надо.
– Как хотите, мистер Ларссон, – сказал Холмс, пропустив мимо ушей последнее оскорбление. – Если вы желаете подробностей, вы их получите. Начнем с того, что в надписи присутствует достаточно много сомнительных знаков: скажем, дважды используется «р», перевернутая заглавная «К», очень нестандартная «н», странная «а» с точками и так далее. Таких букв нет в стандартном футарке или в верифицированных средневековых образцах шведского рунического письма, так что все эти надписи, а значит, и камень, на котором они вырезаны, выглядят крайне подозрительно. Пятеричные цифры тоже не внушают доверия, как и использование слова «oppagelsefarb», которое обозначает «путешествие» и мне лично кажется слишком современным. Короче, мистер Ларссон, есть много причин поставить под сомнение аутентичность камня.
Разбор по косточкам слабых мест надписи разозлил Ларссона – возможно, отчасти из-за высокомерной манеры, в которой прославленный детектив доносил информацию до слушателей. Должен признаться, ответ Холмса удивил и меня, поскольку в наших предыдущих беседах он, казалось, относился к камню без предубеждений.
– Господи, сэр, на каждое из ваших возражений легко ответить! – завопил Ларссон, ударив кулаком по барной стойке с такой силой, что на другом конце кружки подпрыгнули и звякнули, словно бы таверну сотрясло небольшое землетрясение. – Для начала…
– Ах, увольте, – отмахнулся Холмс. – Я слышал все доводы «за», и они неизменно зиждутся на тоненькой прослойке спекуляций.
Ларссон окончательно рассвирепел. Я даже испугался, что он может ударить Холмса, но вместо этого писатель выплеснул обиду в словесной форме:
– Вы, так называемые экспертишки, все одинаковы: мелкие людишки с мелкими идеями! Вы настолько полны решимости продвигать старое вранье, что не открываете свое сознание для новых возможностей. Почему бы викингам и не побывать здесь пятьсот лет назад? Они были самыми умелыми моряками во всем христианском мире, с самыми лучшими кораблями, и, насколько я знаю, вполне могли добраться до Скалистых гор. Доказательство тому – камень, ныне украденный, свидетельство того, кто в действительности открыл Америку. Если же вы ищете повод для подозрений, то стоит задуматься, кто именно украл камень и зачем. Вот что я скажу вам, сэр!
После спонтанной речи, которую прочие посетители выслушали молча, зал взорвался бурей громких возгласов.
– Налейте выпить мистеру Ларссону! – прокричал кто-то, и другие голоса присоединились
Холмс подождал, пока гам стихнет, и сказал:
– Я куплю вам выпить, мистер Ларссон, поскольку меня восхищают люди, которые могут столь бесстрашно и пламенно озвучивать свое мнение, пусть даже и совершенно ошибочное. Если вам интересно, я тоже сделаю вам предложение.
13
Да (швед.).
Ларссон, который с трудом держался на ногах, подался вперед, чтобы они с Холмсом оказались нос к носу. Теперь их лица разделяла всего пара дюймов.
– Предложение? Да вы говорите как дешевая бергенская шлюшка, сэр, или же я вас неправильно понял?
Грубое сравнение вызвало раскат смеха среди местных выпивох, которые теперь окружили нас, словно бы предчувствуя кровавый ритуал боксерского поединка.
Не обратив внимания на оскорбление, Холмс спокойно поинтересовался у Ларссона:
– Скажите, сэр, вы любите заключать пари?
– К чему этот вопрос? – с подозрением ответил Ларссон, покачиваясь на пятках, словно пытаясь удержать баланс.
– А вот к чему. – Холмс повысил голос так, что он теперь звенел по всему залу: – Я полагаю, сэр, что вы заблуждаетесь относительно камня, который наверняка является всего лишь грубой подделкой, сварганенной на скорую руку местными фермерами, которым нечем было заняться долгими зимними вечерами. Но, как я понимаю, убедить великого Магнуса Ларссона, – последние три слова он произнес с презрением, – в том, что очевидно и ребенку, задача непосильная. А потому я предлагаю простое состязание – дуэль, чтобы разрешить наш небольшой спор раз и навсегда. Вам хватит храбрости?
Провокационное предложение привлекло внимание общественности: теперь собравшиеся жадно глядели на Ларссона в ожидании ответа.
Презрительно хмыкнув, писатель отодвинулся от Холмса и сказал:
– Так вы хотите дуэли, сэр? Почему бы и нет? И что же это будет, мистер Бейкер? Пистолеты, ножи? Нет, вряд ли. Чем дальше я смотрю на вас, тем больше мне на ум приходят женоподобные англичанишки в бриджах, размахивающие маленькой сабелькой.
И снова толпа отреагировала на оскорбление из уст Ларссона радостным улюлюканьем. Однако я не мог больше терпеть этого пьяного писаку и уже собирался врезать по бородатой челюсти, как вдруг Рафферти схватил меня за руку, прошептав на ухо:
– Нет, доктор, не время для мордобоя.
Холмс тем временем являл собой образец хладнокровия:
– Вообще-то, я довольно искусный фехтовальщик, но вряд ли мне доставит удовольствие располосовать такого идиота, как вы. Нет, я замыслил другое оружие. – Великий сыщик повернулся к бармену Эриксону и распорядился: – Две бутылки лучшего аквавита [14] , пожалуйста.
Толпа была поглощена маленькой драмой, разворачивавшейся перед ними, как и сам Ларссон, который с неприкрытым любопытством смотрел, как Эриксон извлек откуда-то две бутылки по кварте [15] бледно-желтой жидкости и поставил перед спорщиками на барную стойку.
14
Скандинавский алкогольный напиток крепостью около пятидесяти градусов; название происходит от латинского выражения, означающего «живая вода».
15
1 кварта равна 1,14 литра.