Шерлок Холмс в Тибете
Шрифт:
Мне удалось выписать из Лондона полный аптечный набор от «Берроуза и Веллкома» с лекарствами, специально подобранными для холодного высокогорного климата. Что немаловажно, все препараты были в таблетках, а сам набор упакован в прочный и изящно украшенный деревянный ящичек.
Полагаю, самое время сообщить читателю о том, что полулегально я сделал еще кое-какие приготовления, необходимые в большей степени для развития науки и укрепления империи. Мы, полевые работники, не только собираем политическую информацию, как читатель мог предположить из описания моего последнего разговора с полковником Крейтоном. На самом деле по преимуществу наши обязанности состоят в сборе географических и этнографических данных –
Исходно нас обучали глазомерной съемке и рекогносцировке. Мы учились пользоваться секстантом и компасом, высчитывать высоту посредством установления точки кипения воды. Однако, поскольку эти проклятые измерения невозможно проводить, не вызвав подозрений у слишком уж недоверчивых и враждебно настроенных невежественных обитателей неисследованных земель, и поскольку порой не вполне разумно брать с собой мерные цепи и прочие бросающиеся в глаза картографические инструменты, ведомство разработало несколько остроумных методов и приспособлений, позволяющих избежать подозрений и проявлений враждебности.
Прежде всего, в результате долгих упражнений у нас выработали навык сохранять одну и ту же длину шага вне зависимости от того, идем ли мы в гору, с горы или по ровной поверхности, – в моем случае тридцать дюймов. Помимо этого нас обучили считать количество шагов, пройденных между двумя любыми ориентирами или же за день. Шаги считались с помощью усовершенствованных буддийских четок, на которых, как читателю, возможно, известно, сто восемь бусин. Если убрать восемь лишних бусин, то изменение не особо бросается в глаза, а для расчетов четки становятся куда как удобнее. После каждого сотого шага точка отсчета смещалась на одну бусину. Таким образом, полный оборот четок соответствовал десяти тысячам шагов – в моем случае пяти милям, ибо в миле две тысячи моих шагов. А поскольку к буддийским четкам прикреплено еще две веревочки с десятью бусинами меньшего размера каждая, каждый полный оборот четок фиксировался с помощью этих двух дополнительных веревочек.
Конечно же, к решению наших исследовательских задач были остроумно приспособлены не только четки, но и молитвенные мельницы (мани лаг-кхор). В них была встроена тайная защелка – так, что медный цилиндр можно было открыть и спрятать либо, напротив, извлечь бумажные свитки с путевыми заметками и прочими секретными сведениями. В мельницах были спрятаны еще и компасы. Для более крупных инструментов, вроде альтазимутов и хронометров, у наших якданов было потайное дно, а к одежде пришивались потайные карманы. Для термометров, которыми мы пользовались для измерения высоты, выдалбливалась полость в посохе, а ртуть, необходимая для установления искусственного горизонта при считывании показаний секстанта, перевозилась в глубоко запрятанной раковине каури, а при необходимости переливалась в паломническую чашу.
Большинство из этих приспособлений изобрел Ларган, известный своей способностью вводить в заблуждение. Именно он учил нас, картографов, как ими пользоваться.
11. На дороге Индостан – Тибет
– Эй, Гаффуру! – Глубокий низкий голос Кинтупа в густом утреннем тумане казался слегка приглушенным. – Подтяни-ка подпругу на гнедом муле, иначе он скинет свою поклажу.
Кинтуп проверил поклажу на мулах и сбрую на пони, после чего двинулся навстречу мне по садовой дорожке коттеджа «Раннимид». Под подошвами его толстых войлочных башмаков похрустывал гравий.
– Бабуджи, можете сказать сахибу, что все готово к путешествию.
Я вошел
– Ага, не иначе как старина Хари-бабу пришел сказать вам, мистер Холмс, что все готово к отправке. – С этими словами он вытащил из кармана куртки старую татарскую трубку с нефритовым мундштуком и с изящным серебряным орнаментом. – На Востоке есть обычай делать подарки человеку, отправляющемуся в путь. Кроме того, мне невдомек, как это вы собирались продолжать курить свою английскую вишневую трубку в ладакском наряде. Прошу вас, возьмите.
Мистер Холмс принял подарок и тепло поблагодарил Ларгана. Тогда Ларган обернулся ко мне и протянул мне железный цилиндрический пенал в тибетском стиле.
– Помнится, во время предыдущего путешествия у китайских властей вызвал подозрения твой новенький бинокль. А значит, в этот раз нам следует действовать более осмотрительно. Откручиваем крышку, смотрим вот в это маленькое отверстие на дне, и – алле-гоп! Получаем подзорную трубу. Остроумно, правда? По-моему, это моя самая большая удача после полости в молитвенной мельнице. Что ж, дружище, удачи! Постарайся на сей раз избежать дипломатического скандала. Полковник беспокоится, а ты ведь знаешь, как с ним в этом случае трудно работать.
Мы молча выехали из сада. Повернувшись в седле, я увидел черный силуэт Ларгана на фоне уютной полоски света в приоткрытых дверях коттеджа. Ларган помахал нам на прощание рукой. Я чуть дрожал, и не только потому, что холод туманного утра пробирал меня до костей, но еще и потому, что мне вновь пришлось оставить уют и благополучие и отправиться навстречу неведомым испытаниям и невзгодам. Я уже признавался, что ужасно боязлив, и это немало вредит выполнению моих обязанностей по службе, но отчего-то получается так, что чем больше я боюсь, тем в более крупные передряги попадаю.
Впрочем, у страха есть одна полезная функция: он заставляет меня действовать предусмотрительно. Я принял все возможные меры предосторожности, чтобы те, кто проявлял к нам излишний интерес, ничего не узнали. Не случайно мы уезжали тихо и тайком, покуда еще не рассвело, – это тоже было одной из моих попыток «замутить воды слежки палкой предосторожности», как говорят афганцы.
Наша маленькая кхафила выехала из Чота Симлы и направилась в сторону дороги Индостан – Тибет, которую спроектировал и начал строить в 1850 году майор Кеннеди, секретарь сэра Чарльза Непера, завершавшего завоевание Пенджаба и Синда. Строительство этой имперской дороги было воистину доблестным подвигом, ибо она чудесным образом проложена прямо по величественным хребтам Гималаев вплоть до Шипки-ла на тибетской границе, а длина ее составляет двести три мили.
Постепенно тьма рассеялась, но к холодным склонам гор безрадостно льнул вязкий туман. Нечеткие силуэты наших мулов и всадников, подобно расплывшимся чернильным пятнам, сливались с темными контурами деревьев и кустов, а приглушенное цоканье подков, скрип кожаных подпруг, мерное дыхание и редкое фырканье наших терпеливых животных, еле слышные в густом тумане, как будто наплывали из какого-то полузабытого сна.
– Лха Гьяло! Да победят боги! – донесся до нас низкий голос Кинтупа, ехавшего во главе каравана. Этот ламаистский призыв, который тибетцы обычно выкрикивают перед началом путешествия или на вершине перевала или горы, тихо подхватил его единоверец Джамспел, наш повар-ладак. Я ехал вслед за Шерлоком Холмсом, который, закутавшись в обшитые овечьей шкурой ладакские одежды, неловко возвышался на своем маленьком горном пони.