Шерстечесальщицы

Аникин Дмитрий Владимирович

Не надо смерти, все отдам –

и радость, и любовь –

со страха. Счету нет годам,

остыла в жилах кровь.

Былых страстей, надежд былых,

несбывшихся прошла

тоска – я в областях иных

у ложа и стола.

Как хорошо, что только хмель

в небуйной голове

кружится, радостен и смел,

и мысли все живей.

Вся юность –

за бедой беда,

забот пустых полна;

пустая протекла вода –

настал черед вина.

Дионис

Я, кажется, уснул.

Тиресий

Поспал, родименький.

Еще вина?

Дионис

Потом. Кто эта девушка?

Тиресий

Климена, дочь царева.

Дионис

Хороша она:

какие ножки, вся такая лапочка.

Поди сюда, присядь.

Климена

Я знаю: путника

нам в дом приводит Зевс, и мы обязаны,

люд праведный, простой, богобоязненный,

приветствовать пришельцев ради высшего

закона; мы врата гостеприимные

распахнутыми держим – пусть усталые,

голодные, больные, перехожие

все к нам. Но вправе ждать мы уважения:

зашедший в дом пусть слушает хозяина,

и хватит пить.

Дионис

Ты слышал? Чудо девушка,

решительное чудо, я люблю таких!

Гляди, гляди, глазенками как зыркает,

горда и неприступна. В первый раз таких

забавно брать – и оба кровью брызгают:

жена, где надо ей, и муж искусанный.

Климена

Да как ты смеешь?

Тиресий

Тише, помолчи, молю!

Ты знаешь, кто он, – радуйся; нет радости –

смирись тогда, но мой совет: для радости

живи и привыкай к объятьям мужеским –

в них ваше счастье девичье, природное,

опасное, приятное, горячее;

как по рукам пойдешь, и мной не брезговать

молю тебя, прошу, хоть на полстолечка,

конечно, после – он сперва попробует…

Дионис

Старик…

Тиресий

Я не-не-не, я вот он.

Дионис

То-то же.

(Пауза. Смотрит на Климену, потом на хор.)

Как неприступна! Эти побойчей, я чай.

Ну, спойте хорошенько про любовь мою.

Корифей

Увидишь милое лицо –

на сердце горячо;

ты к другу

выйдешь на крыльцо,

заденешь куст плечом.

С куста вода, с тебя вода,

сад праздничен и пуст,

не оставляет ни следа

прикосновенье уст.

Забудешь завтра жениха

и новую начнешь,

невинна, ласкова, тиха,

девическую ложь.

Весенней ночью не до сна –

ты про себя узнай,

на что приходит пьяный к нам,

веселый месяц май.

Климена

Какая дрянь, какая мерзость мне

услышать – не ослышаться, увидеть –

и не ослепнуть! Как же это так!

Я заслужила разве, я кому-то

давала повод, ластилась? Отец,

отец мой, где ты? Видишь – дочь твою

мешают с грязью, слышишь – оскорбляют.

Отец мой, защити!

Дионис

Как хороша!

Климена

Зевс, покровитель дома, покарай

кощунников: не ставят ни во что

тебя и нас!

Могучие, благие, Артемида,

Афина ясноокая – богини

и девственницы, деву защитите,

оградой станьте юной, непорочной,

вам слУжащей. О вещий Аполлон,

Феб-стреловержец, слышишь: дивный дар

поэзии, пошедший по рукам,

чем стал твой – и какие грянут песни

вослед вождю беспутному? Когда

я вам угодна, боги, помогите,

очистите мой дом, мой слух, мой взгляд

от этого.

Тиресий

Зря просишь – не помогут.

Они, конечно, боги-олимпийцы

могущественны, мстительны – но здесь

другие силы действуют: он близко,

а значит, остальные не услышат;

потом их спросишь, как и почему

оставили, забросили, забыли;

а здесь его угодья, нынче день

веселый, буйный, страшный, заводной,

и, значит, целомудрие твое

сегодня грех, а завтра добродетель –

с утра оплачешь девственность свою,

оплачешь горько, светлыми слезами,

чтоб тем приятней, легче, веселей

сейчас расстаться с нею. Завтра – плакать.

Есть некий ритм в судьбе, в природе, в нашей

короткой жизни, чувствовать его –

вот мудрость, подчиняться – вот свобода:

сегодня грех, а завтра добродетель,

сегодня добродетель – завтра грех.

Не перепутай, надо понимать

когда и что.

Дионис

Ты молодец, старик, не ожидал никак,

что подведешь такую философию!

Запомню: я ведь тоже добродетелен.

А ты как думал? Вот возьми умеренность:

важнее ничего и нет для пьяницы.

Казалось бы, мне первому в ней опытность: