Шерстяная «сказка»
Шрифт:
В общем, пошла. Правда дотопать успела уже к самой развязке «веселья». И всё же, кое-что расслышать удалось.
– Нет, Кристи, и ещё раз нет! И не смей больше вольничать! – громко возмущался сердитый женский голос.
– Но Магда, они же всё равно никому не нужны и пылятся без дела. – пыталась отбиваться моя горничная. – Так ведь просто сгниют, и никакой пользы…
– Ты вообще слышишь, что тебе сказано?! – повысила градус негодования первая. – Не тебе решать, как распоряжаться хозяйским добром!
– Ну так ведь мадам, а живёт у меня в таком…
– Мадам у неё…
эту… - Магда запнулась, подбирая нужное определение, - женщину в доме терпит! – злая тётка всё же не осмелилась назвать объект своего яростного осуждения каким-нибудь явным ругательством.
– Ой, так это же, кажется, про меня… - я замедлила шаг, давая себе возможность подольше послушать их возбуждённую перебранку. (Просто стоять и подслушивать на глазах у работников чужой разговор было бы совсем уж неприлично.)
– У господ забот – полон рот. Через два года наш мальчик, наш дорогой Анри закончит училище, а там, глядишь, и крошка Алисия вернётся из пансиона. Им о своих детях думать надо, а не приживалок обеспечивать.
– Мадам Корин не приживалка. – негромко, но с определённой долей упрямства возразила
Кристи. – И вам это прекрасно известно.
– Надо же, моя помощница осмелилась заступаться за меня. А ведь эта Магда, судя по властности, звенящей в голосе, вполне может устроить моей защитнице неприятности. – только успела подумать я, как оппонентка Кристи тут же подтвердила мои опасения:
– Довольно препирательств! Не смей со мной спорить! И запомни, ещё одно такое самоуправство, и будешь искать другое место работы!
Я поспешила обнаружить своё присутствие, пока единственную добрую ко мне душу не вытурили из дома из-за меня же.
С моим появлением ссора скомкалась. Кристи умчалась вдаль по коридору, а её противница осталась. Эта крупная женщина с печатью морального превосходства на плоском, жёстком лице кольнула меня недружелюбным взглядом и презрительно подобрала сухой, съёженный рот. Подбородок дамы при этом горделиво пошёл вверх, а ладошки чопорно сложились на объёмном животе. Одета она, кстати, была довольно строго, однако, точно поинтереснее меня.
Светло-серое платье из хорошей шерсти, отороченное по рукаву и горловине благородным чёрным кружевом, с такими же узкими полосками по переду до талии, явно выигрывало перед моим скромным нарядом.
И тем не менее, я в своём простом тёмно-коричневом (как выражается молодёжь) прикиде без всяких украшательств не преминула остановиться, расправить плечи и ответно задрать подбородок. Мол, вы, милочка, если что имеете сказать, так говорите сразу мне. Чего уж по кулуарам сплетничать?
На что та издала какой-то невнятный булькающий звук и поджала бледные губы так, что они вообще почти исчезли с её физиономии. (Феномен. Захочешь – не повторишь. Да и не надо.
Метаморфоза с лицом произошла пренеприятная.) Глаза она, все же, потупила и даже обозначила что-то вроде поклона. Не слишком низкого, впрочем. Затем тряхнула своими тёмными крутыми буклями, повернулась и удалилась,
А я поспешила догонять Кристи, чтобы узнать, что тут вообще произошло. А также, кто такие Анри и Алисия, как я опорочила семью, и, главное, где мои деньги?
Горничная уже одержимо скребла мою комнату. Я так поняла, для неё в минуты расстройства это была привычная практика.
– Дорогая, что случилось? – плотно прикрывая за собой дверь, мягко спросила взъерошенную помощницу. – Из-за чего скандал?
– Ой, мадам Корин, не спрашивайте. – она традиционно всплеснула руками, плюхнулась на табурет и, конечно-же, принялась рассказывать.
В общем, сыр-бор начался и разгорелся из-за каких-то шторок, которые Кристи хотела повесить в моей «келье» взамен тех тряпочек, что сейчас болтались на окне. Пока я там любовалась цветочками, горничная решила его отмыть.
– Ну так красота такая на дворе, а её и не видно. – поясняла она, - Я и думаю, вот сейчас стекло натру, да шторки заменю. Здешние-то совсем уж старые. Те, что в сундуке, конечно, тоже не новые, но всяко посвежее будут. Так нет же, Магда заметила, да заругала.
– Так может быть действительно не стоило хозяйское трогать? – во мне нежданно очнулся завхоз.
– Так они и не хозяйские вовсе. – Кристи недоумённо блеснула своими карими бусинами.
– Да как же?.. – я не сразу нашлась, как сформулировать возникшее в голове несоответствие насчёт э-э… имущественных вопросов.
– Нет, они, конечно, хозяйские. – поправилась женщина. – Но не из господских покоев. Из нашенского сундука с барахлом для комнат прислуги. И сроду мы разрешения не спрашивали, когда те шторы поменять. А тут на тебе, старшая запретила. Так ваша-то комната тоже бывшая горницкая, гостевую-то вам не отдали. Сказали, позору… Ой, простите, - она осеклась, глянула на меня виновато и даже прикрыла пальцами рот.
– Я знаю, что они обо мне говорят. – почти и не соврала я, подталкивая собеседницу к продолжению.
– Ну вот, что вам, мадам, довольно и такой будет. А я и спрашиваю, раз нового не дают, нашего из запасов для прислуги тоже нельзя, то что же тогда вешать? И причём тут детки господские? Ну вернутся они в родной дом, так неужели ангелочку Алисии те шторки ношеные в комнату повесят или в приданное положат? Нет, это Магда просто из вредности запретила.
Нашей госпоже в рот заглядывает и каждое словечко повторяет. Оно и понятно, экономка –
место хлебное. Опасно терять благосклонность хозяйскую.
– Что поделать, сильно я брата прогневила. – я попыталась осторожно вырулить разговор к нужной мне теме.
– Да что там, господин Ральф - он отходчивый. Хозяин если и сердится на вас, то уже только по привычке. Но разве же поспоришь с госпожой Рози? Вы ведь её как никто знаете. А я вам так скажу… - Кристи решительно свела брови, - И никакой вы не позор. Ведь ежли по любви, то оно от Бога. Ну и что, что вы, дочь виконта Амариса де Покур, за барона замуж пошли, да титул семейный потеряли. Оно, конечно, не принято. Но ведь, чай, не за простолюдина и не тайком – честной женщиной. И где ж тут грех такой, чтобы потом вот это отношение терпеть?