Шесть дней на Хеленос
Шрифт:
– С какого помещения вы начнёте?
Дальше я уже слышал.
– Хотите что-то посоветовать?
– Просто не все комнаты легко открыть.
– Уверяю, я справлюсь. Если у меня возникнут трудности – воспользуюсь вашим пультом.
Иви берёт руку девушки, касается губами, поднимает голову. Глаза Кински близко-близко. Чёрт, кажется, я ей нравлюсь. Дверь закрывается.
Конец записи.
Так. Сейчас в кабинет Струве, надо проверить, как давно стреляли из его пистолета. А потом искать следы Стадлера,
VIII. Неистовый профессор
Эдвард Струве был ярким примером трудоголика, полностью посвятившего свою жизнь науке. Ни одного дня без работы! Ни одной научной проблемы без открытий!
Сколько себя помнил, он всегда знал, чем будет заниматься завтра. Ещё ребёнком, Эдди увлёкся изучением поведения насекомых. Мелкая моторика у малыша развилась довольно рано – к трём годам. Любимым занятием мальчика была ловля мух, жуков, отрывание им ножек и крылышек. Искалеченную живность он помещал в стеклянную банку и подолгу наблюдал за поведением узников.
С профессией Эвард определился сразу, ещё в старших классах школы, когда впервые настроил окуляр микроскопа. Заглянув под покровное стекло, он вдруг понял – чтобы объять бескрайний мир микроорганизмов, потребуется задействовать все свои силы и время. Струве был к этому готов. Отныне вся его жизнь была расписана по минутам. В университете Эдвард почти не общался с однокурсниками. Стипендии от правительства и общества микробиологов позволяли ему проводить всё время в лаборатории. Дипломная работа по деконструкции генома чёрной плесени принесла вчерашнему студенту мировую известность. Премии и гранты на научные разработки сыпались как из рога изобилия. Но деньги Эдварда не интересовали. Только вперёд! Только чистый адреналин от открытий!
Лишь однажды гормоны выбили Струве из рабочей колеи. Молодая тележурналистка, вся текущая феромонами, буквально силой овладела учёным сухарём прямо в лаборатории после интервью. Эдвард потерял голову. Новые ощущения настолько захватили его, что свадьба оказалась неизбежна. Лаборатория была забыта на долгих три месяца. Молодожёны с упоением предавались любовным утехам и с не меньшим задором тратили профессорские деньги. Поездки, наряды, драгоценности, покупка дома… Мириам ни в чём не знала меры.
Но первая любовь – самая сильная. Вскоре Эдвард стал скучать в компании жены и при первой возможности старался сбежать в лабораторию. А тут ещё подвернулся новый научный вызов – конструирование генома питательной водоросли для одной из недавно терраотформированных экзопланет. Как всегда, Струве отдался делу целиком – пропадал на работе, иногда оставался там ночевать. Жена не возражала. Она называла его «мой дикарь» и занималась своими делами: шопинг, теннис, салоны красоты.
Всё произошло до пошлого банально. Загорелый и гибкий, как упругая лиана, спортивный инструктор овладел Мириам сразу после очередной тренировки. А потом повадился появляться в доме Струве чуть ли не ежедневно. Эдвард ничего не замечал. Даже когда ему сказали, что за женой пора бы присмотреть, учёный не придал этому значения. Однажды, придя домой в неурочное время, Эдвард обнаружил обнажённую Мириам в коленно-локтевой позе, привязанную к прочным станинам кровати и с кляпом во рту. Второй любитель doggy style совершал характерные ритмичные движения приговаривая: «О, моя маленькая сучка. Да, да…»
То, что произошло дальше, сухим языком протокола было описано так: «Струве прошёл на кухню, вооружился ножом для разделки мяса и нанёс Лювару Игнасио пятьдесят восемь ударов, пять из которых оказались смертельными». Но убийство любовника жены не сняло напряжения, а наоборот, распалило Струве. Демоном возмездия он парил над привязанной к постели Мириам и педантично, по одному каждые полчаса,
В промежутках между плановыми ампутациями, Эдвард срeзал жене уши, веки, губы, в том числе половые, вскрыл груди, достал из них импланты и затолкал один ей в рот, другой в вагину. В завершении перформанса Струве распорол ещё живой женщине живот и разложил петли кишечника по спирали вокруг тела. Неизвестно сколько бы ещё проходила экзекуция, но заставшая эту живописную картину горничная, не упала в обморок, как следовало ожидать, а вызвала полицию.
Кроме неприглядных фактов личной жизни Мириам, расследование выявило, что женщина – семнадцатый клон одной из жён известного саудовского принца. Около пяти лет назад Мириам (тогда её звали Надия) тайно покинула гарем с одним из охранников. Беглянку искали, но ей удалось изменить имя, внешность и так замести следы, что личная служба безопасности принца оказалась бессильна.
Некоторые списывали удачный побег на профессионализм её спутника, который по тайным каналам намекнул высокопоставленному саудиту, что даст ход информации о его странных и не совсем законных сексуальных фантазиях. Странность, если не сказать больше, заключалась в том, что принц на протяжении долгих лет многократно клонировал одну и ту же женщину, а затем в извращённой форме вступал в связь с едва подросшими девочками-клонами. Чаще всего, после ночи утех, службе безопасности приходилось тайно утилизировать останки несчастных.
Теперь же бывший любовник Мириам, тот самый охранник, который и организовал её побег, поведал обо всём этом на одном телевизионном шоу в прайм-тайм. Закончил он своё интервью словами: «От судьбы не уйдёшь». Ведущее сетевое издание «Зеркало» взяло эту фразу в заголовок сенсационного расследования. Скандал разгорался нешуточный. Пожилой арабский плейбой изо всех сил старался его замять. Это обстоятельство, а также безупречная научная репутация и дорогой адвокат позволили Струве избежать наказания. Двойное убийство списали на состояние аффекта, и Эдвард с ещё большим энтузиазмом погрузился в работу.
Сотрудники лаборатории делали вид, что ничего не произошло, однако желающих оставаться наедине с профессором сильно поубавилось. По решению суда Струве раз в неделю посещал психиатра. Врач назначил ему таблетки, которые Эдвард принимал, если находил их под рукой. Про Мириам он забыл сразу, как только вышел из зала заседаний Дворца правосудия.
О катастрофе на Хеленос сотрудникам Струве сообщил коллега – молодой биоинформатик Вилкул Стадлер. Его недавно включили в штат лаборатории. Талантливый математик и, по совместительству, робототехник, взял на себя систематизацию огромного объёма данных, необходимых для разработки модели включения вириона-убийцы в биологический блок правительственной программы терраформирования.
Обсудив произошедшее на Хеленос, учёные пришли к единому мнению, что рано или поздно выяснять причину неудачи придётся им. Другие лаборатории в этом направлении не работали. Следовало понять, где был сбой в, казалось бы, стройной программе зачистки опасных микроорганизмов при подготовке планеты к заселению колонистами. То, что патоген просто вовремя не отследили и не уничтожили, всем казалось очевидным. Никому и в голову не пришло, что бактерия могла иметь искусственное происхождение.
Так и случилось. В один прекрасный день на пороге лаборатории появился правительственный курьер, который привёз контракт на изучение патогена и, собственно, сами образцы в герметичном стальном контейнере, доставленные на Землю с помощью специального автоматического биозонда «Парацельс». Соблюдая повышенные меры безопасности, биоматериал отправили на исследования, где посеянный в чашку Петри, он за два дня дал шикарный газон какого-то нового, неизвестного ранее штамма микоплазмы. Струве нарёк бактерию Mycoplasma helenae и приступил к изучению её генома.