Шесть дней на Хеленос

Лерой Мерлин

– Ничем. Я не занимаюсь её воспитанием.

– Это плохо. Невоспитанная обезьяна таких размеров может стать большой проблемой.

Тем временем Миринда подходит на задних лапах, смотрит снизу-вверх и берёт меня за руку. Я глажу её по голове. Странно, но шимпанзе не издаёт никаких звуков, не скалится и не гримасничает. Это несколько сбивает меня с толку.

– Доктор, она что, немая?

– Не замечал.

– Как вы общаетесь?

– Никак. Я просто наблюдаю за ней.

– Кто её кормит, убирает фекалии.

–

Всех животных кормят лаборанты. Эта обезьяна не доставляет нам проблем и знаками даёт понять, когда хочет в туалет.

Осматриваю шимпанзе, заглядываю в глаза, приподнимаю губы, пытаюсь открыть ей рот, поворачиваю спиной. Животное не выражает никакого недовольства, выглядит абсолютно здоровым, за исключением странного, я б сказал, неживотного поведения.

– Доктор, а ведь у вас была ещё одна обезьяна. Где она?

Где она, я, конечно, знаю – лежит распотрошённая в криокамере, но мне интересно, что ответит на это Струве.

– Шимпанзе были доставлены сюда для опытов. Можно сказать, что Лусинда погибла во имя науки.

Боже, какой пафос! Как будто он не знает, что вивисекция официально запрещена. Вот интересно, сколько ещё животных должно умереть в мучениях во имя этой самой науки? Впрочем, это не моё дело. Отражу в отчёте, что лаборатория нарушает закон. Это всё, что я могу сделать для Миринды. Остальное вне моей компетенции – я здесь по другому поводу.

– Иви, сделай портрет Миринды, возьми отпечатки и анализы, сравни с биологической нормой. У Таро должны быть нужные инструменты.

– Да, сэр, – Иви берёт обезьяну за руку и выходит из кабинета.

Прохожу к столу, сажусь на место руководителя. Жестом указываю Струве, чтобы присел за столик для совещаний.

– Присядьте, Струве. Подождём результатов анализов.

Профессор садится. Чувствуется, что на месте подчинённого ему некомфортно.

– Назовите мне настоящую причину, по которой Стадлер покинул базу, – пытаюсь взять быка за рога.

Между делом открываю ящик стола и проверяю, нет ли там боекомплекта к пистолету. Роюсь среди бумаг. Нет, боекомплекта в столе нет.

– Знаете, это долгая история, – отвечает Струве.

– Мы ведь никуда не торопимся?

Доктор помолчал, очевидно, настраиваясь на то, что хотел сказать.

– Думаю, настоящая причина – мисс Кински. Из нас двоих, она предпочла меня.

Интересный поворот. Вот почему так? Как только замкнутое пространство, двое мужчин и одна хорошенькая женщина, так тут же начинает вырисовываться любовный треугольник. Но старик-то каков! Счастливчик. Любой на его месте был бы непрочь подружиться с красоткой Кински поближе.

– Скажу вам честно, доктор, я не особо верю в то, что человек из более-менее комфортных условий может уйти в полный опасностями город, с перспективой погибнуть в одиночестве, из-за того, что ему отказала женщина.

– Можете думать что хотите.

–

Зная вашу историю, мне проще думать, что вы его убили и закопали в лесу или на лужайке.

Доктор вскинулся, очевидно, хотел сказать что-то резкое, но передумал и пожал плечами.

– Я говорил Вилкулу, что это плохая затея. Кроме того, он пренебрёг своими служебными обязанностями. Целый блок работы теперь находится под вопросом. Но что поделать, не мог же я посадить его в клетку, как обезьяну.

– Почему вы не сообщили о поступке Стадлера в центр?

– Что бы я сказал? Что у нас тут сцена ревности? Кроме того, возможно, он одумается и вернётся.

Н-да, есть логика в его словах.

– Но вы могли хотя бы дать ему в помощники одного из роботов. Кстати, кто разобрал врача-андроида Возник?

– В каком смысле?

– В прямом. Робот стоит на складе без мозгов и сердца.

– Я не знал… Возможно Стадлер хотел что-то починить?

– В чужом роботе? Без согласия хозяина?

– Я право не знаю, что ответить.

– Что будете делать, если с компьютерами возникнет проблема?

– Полагаю, значительную часть задач смогут решить Таро.

– А если они выйдут из строя?

– Все три? Это маловероятно.

Входит Иви с обезьяной на руках, ставит её на землю возле клетки, мягко подталкивает внутрь и запирает дверцу. Поворачивается ко мне, протягивает ключ и заявляет:

– Шеф, мне есть что сообщить.

Поднимаюсь из-за стола, беру ключ и обращаюсь к доктору:

– Профессор, вы можете продолжать работу. Я ещё загляну к вам, чтобы осмотреть склады и вашу комнату. Мне надо твёрдо знать, где находится боекомплект к пистолету.

– Чувствуйте себя как дома, – язвит Струве, – насколько я понимаю, моё присутствие необязательно. Вы блестяще справляетесь сами.

– Буду вам крайне признателен, если вы самостоятельно найдёте и предъявите мне боекомплект.

– Хорошо, я попрошу мисс Кински поискать. – Видя, что мы с Иви собираемся выйти, доктор останавливает меня вопросом. – Спецагент, ключ от клетки вы берете с собой?

– Нет, конечно, – кладу ключ на стол и вслед за Иви выхожу в галерею.

– Шеф, в крови обезьяны обнаружен микотоксин, схожий по формуле, а значит, и по действию с мусцимолом, – озадачивает меня напарник, как только дверь за нами закрывается. – В остальном всё в пределах физиологической нормы.

Мусцимол, мусцимол… постой, это же что-то мухоморно-грибное, веселяще-пофигистическое, если мне не изменяет память. Кажется, сто лет назад использовался в медицине как седативное. Ну и среди любителей расширить сознание иногда встречался. Поэтому обезьяна такая странная? Х-мм, возможно, учёные специально вводят ей успокоительное? Примем к сведению эту информацию. Но тест на интеллект не худо бы провести. Слишком осмысленный взгляд у животного.