Шесть дней Ямады Рин
Шрифт:
– Хорошо, я поговорю с начальством.
И пока Хиро убалтывает своих боссов, я навожу порядок среди братвы.
– Брат Чжун Ки, проверь, осталось там от дяди хоть что-то, кроме фарша, - прошу я командира боевиков, который терпеливо ждет указаний.
– Найдите поскорее машину для гроба и по дороге на кладбище глаз с него не спускайте.
– Не переживай, Старшая Сестра. Через час мы его зароем по-любому, - обещает тот.
И к вящей зависти моего легавого друга "трилистники" демонстрируют такой впечатляющий уровень организованности и железной дисциплины, что Дайити остается
Клан -- это семья, а каждая уважающая себя семья с традициями должна иметь место упокоения её членов. У "трилистников" - это поле у подножья горы, которое принадлежало Ямадам еще в те времена, когда те его мирно пахали и безропотно платили дань древним разбойникам. Красивое место, умиротворяющее и навевающее мысли о вечности.
Сначала мы молимся в семейном храме о душе дяди Кенты... Нет, не совсем так. Сначала бойцы брата Чжун Ки оцепляют территорию кладбища по всему периметру, чтобы муха не пролетела без разрешения, а уже потом я разжигаю ароматические палочки и кланяюсь перед алтарем. И прошу богов, чтобы в следующих перерождениях мы с дядюшкой больше никогда не встретились.
К месту последнего упокоения братья несут гроб уже на собственных плечах, опускают в яму, и могильный холм вырастает так быстро, словно "трилистники" все 35 лет мечтали об этом мгновении. Первую и последнюю горсть земли бросаю я. Затем устанавливается табличка с именем. Всё, осталось последнее -- обряд посвящения в лидеры. И за дело берется брат Иккей -- наш старый-новый Церемониймейстер. Он пускает по круг чашу с рисовым вином, что означает -- каждый, кто делает из неё глоток, согласен с выбором преемника. В остаток вина он сыплет щепоть земли с могилы покойного главы, а я роняю капельку крови из пальца.
– Мы твои, Ямада Рин, - говорит брат 438-ой.
– А ты -- наша.
Немного пафосно, согласна. Зато кратко.
Церемониймейстер сосредоточенно рисует прямо у меня на лбу, на белой повязке смесью из вина, земли и крови три иероглифа: четверку, восьмерку и девятку. 4+8+9 или же "Тройка-Созидание" помноженная на "Семерку-Смерть" дающая "Двадцать Один" - число Возрождения.
Теперь я -- 489-ая, Мастер Горы, лидер и глава "Трилистников" до самой своей смерти. Мне становится жарко и холодно одновременно, мир, залитый закатным солнцем, плывет перед глазами.
Братья опускаются на колени, я собираюсь сделать то же самое, чтобы совершить поклон глубочайшего взаимного уважения. И в этот момент меня сшибает танк. Это обязан быть танк, потому что ничего мельче размером и калибром не смогло бы пробиться через кордон. Такая вот логичная мысль посещает меня прежде, чем свет перед глазами окончательно меркнет. Какого....
Видели в кино эффект затемнения? На миг экран гаснет, а затем зритель видит что-то совершенно иное. Внезапно! Например, лицо злодея. И, по ходу, у меня тоже здесь свое кино, потому что я внезапно вижу перед собой Томоэ. И пушку в его руке. А крепко держит меня вечно куда-то исчезающий и внезапно появляющийся ронин. Мне ли не узнать красный спортивный костюм и кеды со стразиками.
– Какого хрена?
– спрашиваю
Макино-старший снисходительно ухмыляется.
– Ты же умная, Ямада Рин. Догадайся с трех раз.
– Ты собираешься меня убить, как давно хотел, насколько я знаю, - говорю.
– Точно! Собственными руками прямо здесь и сейчас, - и снова показывает мне пистолет.
– А всё потому, что кое-кто оказался настоящим говнюком. Верно, как-тебя-там-зверушка?
Зверушка? Ронин за моей спиной глухо рычит в ответ. Я умудряюсь повернуть голову и вижу его глаза -- полностью черные без белка и радужки, глаза лиса-оборотня.
И в это момент головоломка в моих мозгах складывается полностью, последняя деталька становится на свое место. Предупреждение призрака Ян Чэня об опасности исходящей из мира духов и слова Кохея про высококлассного наемного убийцу, призванного главой "Драконов", который при этом сын потомственной шаманки. И небывалое буйство духов в пределах города. Они, надо думать, сразу почуяли лиса. И то, как ловко Рё избегал встреч, когда Сяомэй навешивал на меня амулеты. И даже ужин поминальной едой в компании духов. Всё один к одному. Он -- лис со священной горы, сам себе ками и всем убийцам убийца.
– Так вот, кто ты такой!
И татуировка у меня на спине в виде (та-да-ммм!) девятихвостого лиса со стрелами в зубах начинает отчаянно чесаться.
– Скажи, круто?
– ржет Томоэ.
– Жаль, что желание загадать можно только одно.
– Которым ты все равно воспользоваться как следует не смог, - зловеще рычит Рё.
– Волшебник сраный. Не умеешь формулировать приказ -- не берись.
Я в шоке. Томоэ лиса-оборотня колдовством припахал, а сам не знает, что волшебные существа очень не любят, когда ими люди помыкают, и всеми силами пытаются увильнуть? Серьезно? Вот идиот!
– Зато я очень быстро учусь. Если сумел-таки заставить тебя выполнить приказ, - хвастается глава "драконов", - значит, у меня получилось.
– Ты сумел? Или твоя мать, бабка и еще пять старых ведьм? Маменькин ты сыночек.
Два раза, стало быть, Лиса ловили. Почему же он сразу не сбежал, как только вышло обмануть Томоэ? Почему остался в городе?
– Какая разница? Так или иначе, главное -- результат. Ямада здесь, и она умрет.
Вот я этого не понимаю, честно. Хочешь убить -- убивай. Делов-то - нажать спусковой крючок. Зачем попусту красоваться, тянуть резину, пугать, мучить словом и делом? Хотя до тех пор, пока Макино играет в коварного и умного злодея, я остаюсь живой. Но рано или поздно ему наскучит, и вот тогда...
– Стой и не шевелись, - едва слышно шепчет мне на ухо Рё.
– Поверь мне еще один раз, пожалуйста.
Вот вы бы поверили лукавому оборотню, который только что доставил вас прямо к вашему убийце, как официант - коронное блюдо на стол дорогому клиенту? А я поверила. Не спрашивайте почему.
Ронин... то бишь, Лис ослабляет хватку и плавным движением перетекает вперед, заслоняя меня собственным телом. Я смотрю на его взъерошенный затылок, на замусоленную грязную бандану на шее и широкие плечи, но при этом продолжаю видеть его руки на собственных плечах. Спецэффекты! Точнее, лисьи чары.