Шесть дней Ямады Рин
Шрифт:
Всё это, конечно, очень трогательно, думаю я, но мне сейчас как воздух необходимо понимание сути проблемы. Почему лис так поступил со мной? А кто у нас главный консультант по этому вопросу? Да! Это -- Сяомэй, который в кедре в доме у дяди.
– Ладно, я открою, - говорю.
– Но только при одном условии.
За дверью устанавливается прямо-таки звенящая тишина. И только прижатые к металлической поверхности уши скрипят от усилий слушателей.
– Мин Джун, поклянись, что немедленно поедешь и привезешь сюда мой
– Клянусь!
– рявкает Мелкий.
– Только впусти нас.
– Тогда езжай сейчас.
– Открой, я тебя увижу, и сразу поеду, клянусь всеми богами и своей честью.
Открываю. Первым, расталкивая остальных, влетает телохранитель, хватает меня за плечи, трясет и повторяет:
– Что он сделал, говори? Что он с тобой сделал?!
А действительно, что же он сделал?
– Ничего, - отвечаю неожиданно писклявым, дрожащим голосом.
– Ничего он со мной не сделал! Понимаешь, ни-че-го! Ничегошеньки!
И начинаю рыдать в голос: зажмурившись и разинув рот, словно маленький ребенок.
– Ничего он не сделал!
– искренне возмущается Красавчик Тан и прижимает меня к прохладному шелку рубашки на груди.
– Да как он посмел, вообще, придурок!
– Мелкииииий, ты... обещал...
– завываю я.
– Вез-и-и-и-и-и кедр...
Мин Джун растеряно оглядывается по сторонам, ища поддержки и находит её в лице полицейского.
– Возьми мою мигалку и гони, - говорит тот.
Мелкий шипит сквозь зубы неразборчивую благодарность и убегает.
А я продолжаю реветь, скулить, размазывать слезы по щекам и пиджаку Красавчика, капать ими же на все поверхности, короче, сырость в доме развожу. Огромная цистерна слез, которую я собирала всю жизнь, лопнула от взмаха одного из девяти белых хвостов.
Мужики пребывают в перманентном шоке, но мне, если честно, плевать. Мне сейчас плохо. Меня только что бросил возлюбленный. Меня бросили!
В ожидании возвращения Мелкого с кедром, я валяюсь на диване и рыдаю. Красавчик просто гладит меня по голове. Кохей приносит чистые салфетки и пытается вести психотерпевтическую беседу, а заодно и устыдить Хиро, рвущегося записать показания и начать поиски негодяя, бессовестно укравшего сердце главы клана "Трилистник". Жмот тем временем быстренько меняет пароли ко всем моим карточным счетам.
– Он тебе кредитку вернул? Нет? Надо срочно заблокировать.
– Не смей!
– верещу я, как резанная.
– Хиро, это же означает, что Рё вернется? Да? Это ведь так?
– Понимаешь, это вовсе...
Но все так мрачно смотрят на полицейского, что тот моментально затыкается. Поздно, я начинаю рыдать с утроенной силой.
– Пусть плачет. Вместе со слезами организм покидают гормоны стресса, - со знанием вопроса вещает Кохей, вытирая мне нос. Руки у него, тем не менее, в стерильных перчатках, но это ничего не значит.
Ух, как они меня покидают эти чертовы гормоны!
– Я его в розыск подам, - обещает легавый.
– И у нас, и в международный.
– А я найму частных детективов, - подхватывает Макино (уже не младший, а единственный).
– Никуда не денется, вернется.
– Рё ни в чем не виноват, - шепчу я в мокрую салфетку.
– Его нельзя заставить, если он не хочет.
– Он тебя похитил, - возражает Хиро.
– И держал всю ночь неведомо где. Кстати, а где он тебя прятал?
На него хором шипят и замахиваются остальные утешальщики. А я горестно подвываю:
– Он меня спа-а-ас.
– Так, отвалите от ребенка, - решительно вмешивается Тан.
– Только еще больше её расстраиваете. Брысь по углам! А ты, малявка, иди ко мне.
Я прячу лицо у него под подбородком и замираю, словно кролик, а Красавчик размеренно гладит меня по спине. Вот было бы хорошо снова стать восьмилеткой, когда меня так чудесно успокаивала эта простая манипуляция.
– Тебе бы поспать, детеныш.
Да, что ж они меня все время спать-то укладывают?
– Пусть Мелкий сначала привезет мой кедр, - капризничаю я.
– Без него я в спальню не пойду.
– Как скажешь, как пожелаешь.
Да, я одного только и желаю сию секунду - выслушать авторитетное мнение ками.
Мин Джун возвращается гораздо быстрее, чем кто-либо рассчитывал. Полицейский проблесковый маячок поспособствовал, надо понимать.
– Как она?
– драматическим шепотом спрашивает он.
В третьем лице говорит, будто, блин горелый, над моим смертным одром стоит.
– Она сейчас пойдет спать, - говорю я неласково.
– Меня бросили, а не ножом в почку пырнули, брат Мин Джун. Я выживу. Кедр мой давай сюда, ага.
Сварливость моя приводит мужиков в бешеный восторг, потому как, с их точки зрения, является первым признаком восстановления душевного спокойствия.
– Вот и отлично, - радуется Красавчик.
– А мы тут пока потусим. В чисто мужской компании.
Понятно, стеречь меня надумали, от греха подальше.
– А никому на работу не надо идти? В офис там?
– спрашиваю и пристально смотрю на Жмота.
– Или преступников ловить?
– и перевожу взгляд на Дайити.
Нет-нет, они никуда не торопятся. Ну и ладно.
Иду в спальню, а следом за мной важно шествует Сяомэй. Он сегодня весь из себя -- в высокой шапке с булавкой по моде какого-то древне-мохнатого года и в накидке из птичьих перьев поверх лиловых шелков.
Демонстративно сажусь по центру кровати и жду пока ками водрузит призрачное седалище напротив. Он мне задолжал серьезный разговор, между прочим. И Сяомэй об этом факте своей биографии отлично знает, поэтому, расправив вокруг колен свои шелка и перья, он плавно разводит руками в стороны и говорит: