Шесть лет
Шрифт:
– Естественно, оба участника были пьяны, - сказал Эбан.
– Сначала были оскорбления, но потом, мало кто сомневался, что именно Тодд Сандерсон превратил словесную перепалку в телесную. В конечном итоге, второй студент, извини, не помню его имя, может быть Маккарти или Маккэфри, или что-то в этом роде, был госпитализирован. У него было сломан нос и раздроблена скула. Но это было не самое худшее.
Он снова сделал паузу. Я намекнул, что жду продолжения:
– А что было худшим?
– Тодд Сандерсон чуть не задушил того
– Вау, - сказал я.
Эбан Трейнор на мгновение закрыл глаза.
– Я не понимаю, какое это теперь имеет значение. Мы должны дать ему покоиться с миром.
– Я спрашивал не из-за праздного интереса.
На его губах появилась слабая улыбочка.
– О, что ты, Джейкоб. Ты, как никто другой, праведный человек. Я уверен, что твой интерес в этом деле не иной, как разумный и благонамеренный.
Я пропустил это замечание мимо ушей.
– Так почему ты отпустил его без наказания?
– спросил я.
– Ты читал моё заключение.
– Читал. Что-то о необычных смягчающих обстоятельствах.
– Правильно.
Я снова ждал, полагая, что мой следующий вопрос очевиден. Но, поскольку Трейнор ничего не сказал, я выдал надлежащую фразу:
– Какие смягчающие обстоятельства?
– Тот студент, Маккарти. Так его звали. Теперь я вспомнил.
Трейнор глубоко вздохнул.
– Мистер Маккарти отпустил уничижительное замечание по поводу одного события. Когда Сандерсон услышал это замечание, он, до некоторой степени объяснимо, потерял над собой контроль.
Эбан предупредительно поднял руку, как будто я собирался возразить, хотя я и не планировал делать ничего подобного.
– Да, Джейкоб, я знаю, что не оправдываем жестокость никакими обстоятельствами. Уверен, что это была бы твоя позиция. Но мы рассматривали это необычное дело со всех сторон. Мы выслушали всех сторонников Тодда Сандерсона. Один, в частности, защищал его с большим вкусом.
Я посмотрел ему в глаза, и заметил насмешку в них:
– И кто это был, Эбан?
– Подсказка: Он жил в этом доме.
Это удивило меня.
– Профессор Юм защищал Тодда Сандерсона?
– Какое слово обычно используют адвокаты?
– он снова потёр подбородок.
– Категорически. Он даже помог ему с благотворительностью, когда разбирательство по этому делу было закончено.
Я пытался свести всё сказанное воедино. Юм питал отвращение к жестокости в любой её проявлении. Он был слишком чувствительным. Любая жестокость заставляла его съёживаться, словно от боли. Если вы страдаете, то страдает и он.
– Признаю, - продолжил Эбан.
– Что был тоже удивлён, но твой наставник всегда принимал смягчающие обстоятельства, так ведь?
Мы уже говорили не о Тодде Сандерсоне, поэтому я вернул тему в нужное русло.
– И что за смягчающие
– Ну, для начала Тодд Сандерсон только что вернулся после долгого отсутствия. Он пропустил прошлый семестр по личным причинам.
Я был уже сыт по горло.
– Эбан?
– Да?
– Мы можем перестать ходить вокруг да около? Что случилось с Тоддом Сандерсоном? Почему он уехал из студенческого городка? Что за смягчающие обстоятельства, которые заставили Малкольма Юма, человека, выступающего против насилия, защищать Сандерсона, который проявил крайнюю жестокость?
– Этого не было в личном деле?
– Ты же знаешь, что нет. Ничего, кроме заключения, не записано. Так, что случилось с ним?
– Не с ним. С его отцом.
Он повернулся, взял бокал и передал его мне. Я не просил. Он просто дал мне бокал. Я взял его и позволил налить в него вино. По-прежнему не было и полудня, но я подумал, что сейчас не время комментировать утреннее пьянство. Я просто не возражал и надеялся, что это развяжет ему язык.
Эбан Трейнор сел и скрестил ноги. Он смотрел на свой бокал, как будто на магический кристалл.
– Ты помнишь инцидент в малой лиге Мартиндейла?
Теперь был мой черёд посмотреть на бокал. Я сделал глоток.
– Скандал, связанный с педофилией?
– Да.
Это было пятнадцать, может быть, двенадцать лет назад, но я помню, потому что это был один из первых случаев такого рода, получивший широкую огласку в прессе.
– Тренер или руководитель малой лиги насиловал маленьких мальчиков, да?
– Такое выдвигали обвинение.
– Это неправда?
– Нет, - медленно произнес Эбан и сделал ещё один большой глоток.
– Это неправда.
Какое-то время мы просто сидели в тишине.
– Так, какое это отношение имеет к Тодду Сандерсону?
– Не к нему, - было что-то странное в голосе Эбана.
– Но к тренеру или руководителю малой лиги, как ты его назвал.
Теперь я понял.
– Он был его отецом?
Эбан показал на меня пальцем.
– Бинго.
Я не знал, что сказать на это.
– Тодд Сандерсон пропустил семестр, чтобы помочь отцу, - сказал Эбан.
– Он материально поддерживал семью, естественно, его отца уволили с работы, оказывал и моральную поддержку, делал всё, что мог.
Я был удивлён и сбит с толку, но во всей череде вопросов вставал главный вопрос: Какое всё это может иметь отношение к моей Натали?
– Я не помню это дело настолько хорошо, - сказал я.
– Чем оно закончилось? Отец Тодда был осуждён?
– Нет. Он был признан невинным.
– Да?
– Результат был плохо освещён прессой. Такова жизнь. Обвинения получают первую страницу. А опровержение мало кому интересно.
– Так он был признан невиновным?
– Правильно.
– Вообще-то, между невинным и невиновным большая разница.