Шесть лет
Шрифт:
– Вы называете меня лжецом?
– Вы помните. Почему вы не хотите мне помочь?
– Я не помню. Но почему вы так рвётесь найти жену другого мужчины, или, если ваша история правда, то вдову?
– Чтобы выразить свои соболезнования.
Мои слова повисли в воздухе, который словно превратился в густую массу. Никто не двигался. Никто не говорил. Наконец, преподобный Келли нарушил молчание.
– Чтобы не послужило причиной, по которой вы ищите эту женщину, мы не заинтересованы в том, чтобы быть частью этого, - он отступил в сторону и показал на дверь.
–
* * *
И снова ошеломлённый предательством и горем, я побрёл по тропинке к центру деревушки. Я даже практически понимал поведение преподобного. Даже если он не помнит свадьбу, а я подозреваю, что помнит, он не хотел давать бывшему парню Натали, которого она бросила, никакой информации, кроме той, которая у него уже была. Это очень странное предположение, но оно, по крайней мере, имеет смысл. Но что я не мог объяснить, что я не мог никоим образом понять так это, почему Люси Каттинг не нашла в до безумия опрятных записях ничего про бракосочетание Натали и Тодда. И почему, чёрт возьми, никто не слышал об усадьбе Творческого восстановления?
Я никак не мог разобраться в этих хитросплетениях.
И что теперь? Я пришёл сюда в надежде... на что? Выяснить фамилию Тодда для начала. Это могло бы положить конец всему очень быстро. Если нет, возможно, кто-нибудь до сих пор поддерживает связь с Натали. Это могло бы положить конец всему очень быстро тоже.
«Обещай мне, Джейк. Обещай, что ты оставишь нас в покое».
Это были последние слова любви всей моей жизни. Последние. И вот я здесь, шесть лет спустя, вернулся туда, где всё началось, чтобы разрушить свой мир. Я ожидал найти в этом иронию, но ничего подобного не нашлось.
Когда я добрался до центра деревушки, то ощутил нежный аромат свежих кондитерских изделий, который заставил меня остановиться. Крафтборский книжный магазин-кафе. Любимые булочки Натали. Я вспомнил о них и решил, что стоит попытаться.
Когда я открыл дверь, зазвенел маленький колокольчик, но звук быстро затих. Элтон Джон пел о ребёнке по имени Левон, и что он вырастит хорошим человеком. Я ощутил нетерпение и дрожь. Оба столика были заняты, включая и наш любимый. Я просто стоял там и смотрел на него, как большой увалень, и в какое-то мгновение, клянусь, я услышал смех Натали. Мужчина в бордовой бейсболке вошёл за мной. Я по-прежнему стоял в проходе.
– Эм, извините, - сказал он.
Я отодвинулся в сторону, чтобы он смог пройти. Мои глаза нашли кафе-бар. Женщина с дико вьющимися волосами, одетая, ага, в фиолетовую рубашку, окрашенную методом узелковый батик, стояла спиной ко мне. Никаких сомнений. Это Куки. Сердце начало биться учащённо. Она повернулась, увидела меня и улыбнулась.
– Могу ли я что-нибудь предложить вам?
– Привет, Куки.
– Привет.
Молчание.
– Ты помнишь меня?
– спросил я.
Она вытирала полотенцем с рук глазурь.
– У меня плохая память на лица, но ещё хуже на имена. Так что я могу вам предложить?
–
Она кивнула, но не так, как будто вспомнила. Она кивнула, как будто хотела успокоить сумасшедшего.
– Много покупателей. Кофе? Пончики?
– Натали любила ваши булочки.
– Булочки, значит, булочки. С черникой?
– Меня зовут Джейк Фишер. Я писал диссертацию по верховенству права. Вы спрашивали меня о ней. Натали была художницей из усадьбы. Она сидела с альбомом вон в том углу, - я показал на столик, как будто это имело значение.
– Шесть лет назад. Всё лето. Чёрт возьми, это ты обратила моё внимание на неё.
– Угу, - произнесла она, перебирая пальцами бусы, как будто чётки.
– Видишь, это и есть положительная сторона имени Куки. Сложно забыть человека, которого зовут Куки. Такое имя застревает в голове. Но отрицательная сторона в том, что поскольку все помнят твоё имя, они думают, что ты тоже должна помнить их. Ты понимаешь, о чём я?
– Понимаю, - сказал я и добавил.
– Ты что, правда, не помнишь меня?
Она не потрудилась ответить. Я обвёл взглядом кафе. Люди за столиками начали пялиться на нас. Парень в бордовой бейсболке стоял рядом с журналами, притворяясь, что не слышит ничего. Я снова повернулся к Куки.
– Маленький кофе, пожалуйста.
– Без булочек?
– Без, спасибо.
Она взяла чашку и начала наливать в неё кофе.
– Ты всё ещё с Дениз?
– спросил я.
Её тело напряглось.
– Она работала в усадьбе на верху холма. Оттуда я и знаю её.
Я увидел, как Куки сглотнула.
– Мы никогда не работали в усадьбе.
– Конечно же, ты работала. Творческое восстановление, прямо в конце дорожки. Дениз приносила кофе и твои булочки.
Она закончила наливать кофе и поставила его передо мной на прилавок.
– Послушайте, мистер. Мне нужно работать.
Я наклонился ближе к ней.
– Натали любила твои булочки.
– Ты уже говорил это.
– Вы всё время говорили о них.
– Я разговариваю со многими людьми о моих булочках, понятно? Извини, но я не помню тебя. Наверное, мне бы стоило быть вежливой и притвориться, что помню тебя и сказать: "О, конечно, ты и твоя девушка, которая любит булочки, как вы, ребята, поживаете?" Но я не буду так делать. Вот, твой кофе. Что-нибудь ещё?
Я вытащил визитку с моими номерами телефонов.
– Если что-нибудь вспомнишь...
– Что-нибудь ещё?
– спросила она теперь резким тоном.
– Нет.
– Тогда с тебя доллар пятьдесят. Хорошего дня.
Глава 9
Сейчас я понял, что значит ощущение, будто за тобой следят.
Как я узнал? Интуиция, возможно. Мой спинной мозг почувствовал слежку. Я ощущал её в основном на физическом уровне. Ну, и плюс, одна и та же машина, серый фургон Шевроле с вермонтскими номерами, ехала за мной с тех пор, как я покинул Крафтборо.