Шесть с половиной ударов в минуту
Шрифт:
На одной из улиц меня окликнула ещё одна знакомая. Прямо день встреч какой-то.
– Добрый день, Умфи, - позвал меня голос.
Я остановилась и ответно приветствовала госпожу Дойри, самую частую клиентку мастера Шитро. Она стояла в дверях своего дома, закутанная в сиреневую шаль. Длинная тёмно-бежевая юбка подметала мостовую. Я заметила, что вид у неё был болезненный, а под глазами залегли круги.
– Как дела у господина Кунатека? – Спросила женщина, поправляя тёмную чёлку, чтобы она не лезла в глаза. – Он уже закончил починку моей вазы?
– Почти. Приходите за ней через
– Восхитительно!
И в этот момент у женщины из носа потекла кровь. Дойри схватилась за дверной косяк и сползла на порог. Хоть мне и было абсолютно всё равно, скончается она тут же или нет, я подоспела к ней на помощь. Просто потому, что слишком явное безразличие к чужой беде также порицалось в человеческом обществе. В лучшем случае, можно было отделаться косыми взглядами и шёпотом за спиной, что меня совсем не пугало, а в худшем… Кто знает, до чего может дойти людское осуждение. Я всё ещё плохо понимала их взгляды на жизнь, а потому притворялась добросовестным человеком – от греха подальше.
Я завела женщину в дом и положила её на кушетку. На боку у неё выступили пятна крови, и Дойри попыталась скрыть их от меня, загородив шалью. Только сейчас я заметила, что на правой руке не хватало пальца.
– Вам нужен доктор, - я констатировала факт.
– Постой! – Женщина вцепилась в моё запястье дрожащими пальцами. – Я боюсь умереть! Пожалуйста, не дай мне умереть!
– Успокойтесь, - невозмутимо сказала я. – У вас есть какие-нибудь лекарства?
Дойри закрыла лицо изуродованной рукой и заплакала. Пришлось повысить голос, чтобы сосредоточить её внимание на мне, а не на истерике.
– Посмотрите на меня! Где вы храните лекарства, бинты, мази?
– В кухне… на полках…
Я оставила женщину в комнате. Я волновалась, но лишь самую малость. Для меня Дойри была сорванным цветком, который мне следовало поставить в вазу с водой. Тогда он простоит дольше. А если ещё менять воду, то он увянет лишь через неделю, не раньше. А что такое неделя, как не целая жизнь для цветка?
Я зашла на кухню и едва не провалилась в дыру в полу: большой прямоугольный лаз в подпол был открыт. Переносная лестница стояла в углу комнаты, и несчастливому гостю светил перелом ног, не заметь он провал.
Я осторожно обошла дыру и приблизилась к шкафам. На столе напротив заметила уже засохшие следы крови. Что, перевернись мир, произошло в доме этой женщины? И почему она, будучи раненной, вместо поиска лекаря вежливо беседовала со мной?
Осознание этой странности пришло только сейчас. Почему все правильные мысли - такое ленивые и вечно опаздывающие материи?
Прошелестев в воздухе, в бок мне воткнулся болт. Ахнув, я свалилась на пол. В дверях я заметила хозяйку с арбалетом в руках. Изумительно, как при её-то ранах она ещё держалась на ногах.
Молодец, Нахиирдо, ты едва не умерла!
Оправдывать себя не буду – мою бдительность усыпили настоящие повреждения на теле женщины. Отрезанный палец, кровотечение из бока и носа – не игра и не притворство. Меня не удивляло, что некоторые личности симулировали болезни, но когда действительно раненые люди вдруг всаживают тебе болт под рёбра – это немного неожиданно даже для много повидавшей девушки, вроде меня.
К
– Так ты ещё жива? – Удивилась женщина.
– Если хотела убить одним выстрелом, надо было целиться в сердце или голову, - фыркнула я и поморщилась от боли: бок жгло, как будто к нему прислонили раскалённую кочергу. Запястья были наспех примотаны к ручкам стула… верёвкой. Глупая, глупая незадачливая убийца.
Я успела краем глаза заметить двух предыдущих посетителей подпола, точнее то, что от них осталось и теперь было сложено в ящичках у стены. Душок стоял омерзительный.
– У тебя прекрасные глаза, - прихрамывая, женщина направилась ко мне с ножом. – Я хочу твои глаза.
Её била мелкая дрожь. Я уже догадалась, что попалась на хитрую уловку Сменщика. Костюмеры не чувствовали боли и могли нанести себе повреждение любой тяжести. Так что если раны и были настоящими, то муки от них – нет.
Я разлеглась на стуле безвольной куклой, показывая свою беспомощность. А тем временем незаметно подпалила верёвки на запястьях. Лёгкий запах горелого, к счастью, был поглощён витавшим в погребе смрадом.
Дойри доковыляла до меня. Я терпеливо ждала, пока она приблизится. Мне пришло в голову, что в данной ситуации белый огонь был бы не очень полезен, и решила прибегнуть ко второй способности. Я редко использовала её, поскольку она отнимала много сил, но стоило рискнуть. Я сосредоточилась. Умение длилось от силы полторы секунды, но это могло бы спасти меня.
Когда женщина наклонилась ко мне, я переслала ей в разум видение. Всего полторы секунды, но она видела и думала совершенно о другом, и настоящий мир перестал существовать для неё. Я с силой дёрнула руки, отчего подпаленные верёвки лопнули, рывком выхватила нож из рук Дойри, всадила его ей в плечо и оттолкнула женщину ногой. Игнорируя боль, я вскочила со стула, но не рассчитала силы и присела на колено. Я ожидала ответного нападения и уже пожалела, что отказалась от атаки огнём, как заметила, что женщина… стонет на полу. Стонет от злости и… боли! Это было невозможно, потому что Костюмеры не чувствовали ничего. Изначально она притворялась, чтобы одурачить меня, но какой смысл кататься по полу и кричать теперь, когда её жертва убегала? Это было абсурдно…
Я выскочила из подвала, кое-как передвинув тяжёлую крышку, заперла лаз и обессилено прислонилась к стене. Только тогда у меня получилось отдышаться и собрать мысли в кучку. Неизвестно, сколько я так простояла, но моя полудрёма была прервана новыми посетителями страшного дома. Они напугали меня до дрожи, и я схватила первое, что попалось под руку. Трое незнакомцев вперили в меня настороженные взгляды, и до меня вдруг дошло, о чём они подумали. А сейчас эти люди найдут раненую Дойри, которую я сама же и заперла в подвале, и решат, что это я здесь главный мясник. Но я всё же попыталась оправдаться, надеясь избежать недоразумений.