Шестая сторона света
Шрифт:
– Понял, – вздохнул Лебедев.
Поднял свой дыролов:
– Кстати, сегодня не будет поездов.
– Почему? – Я расстроился. Хотел продемонстрировать Алтынай свою храбрость и умение бегать в вихревом потоке.
– На 55-ой линии Чепэ какое-то. Движение временно перекинули на 56-ю. Говорят, менты перекрыли. Наверное, опять пропал кто-то.
– Ты уверен?
– Я же предсказывал, что исчезновения людей – это начало чего-то нехорошего.
Лебедев ушёл.
Алтынай явно устала и не хотела идти дальше. Но ничего
– Пора, – и подал девушке руку. – Держись, не будь размазнёй.
Стряхнув крошки, она поднялась. Горестно осмотрела грязные джинсы и пятна на свитере. Ещё бы, из дыролова масло сочилось, как из пробитого маслопровода. А к нему уже липла пыль и грязь. Алтынай достала платочек и попробовала оттереть, но я остановил:
– Поверь мне, нет смысла, сильнее запачкаешься.
4
Освободившись от дыролова, Алтынай повеселела. Шагая рядом со мной, рассказала, что она и её папа, коммунальный архитектор, переехали в Юго-Запад 254 в середине лета.
– Не Юго-Запад 254, а «Абрикосовый Сад», – сердито поправил её. – Мы уже давно имеем право на название, почти полтора миллиона человек!
– Вот-вот, поэтому папу сюда направили по работе. Ваш двор достиг пика населённости, поэтому власти решают, делать ли пристройки к существующим домам или строить рядом тайл-спутник.
– Что такое «тайл»?
– Так называются Дворы на языке строителей.
– Ясно, а тайл-спутник – это Малый Двор?
– Ага.
Я перехватил ручку дыролова другой рукой:
– Дворовые власти говорят о перенаселённости, но на верхних этажах много пустых квартир. Когда мне исполнится двадцать один год, я переселюсь в свою квартиру наверху.
Алтынай покачала головой:
– Да ну ты, брось, никто не хочет наверху селиться. Слишком далеко от коммуникаций. Чтоб за хлебом сходить, нужно десять минут на лифте ехать. Вот и посчитай. Десять туда, десять до магазина, десять обратно. Полчаса убито на булку хлеба.
– Я буду закупаться сразу в супермаркете, главное холодильник побольше.
– А перебои с энергией? Наверху они постоянные.
– Это потому что некоторые архитекторы плохо проектируют.
– Это потому что если жильём не пользоваться, оно быстро хиреет.
– Согласен, с путями так же. Раз в год мы проводим диагностический обход запасных туннелей, так там трещина на трещине. Лампочка на дыролове не гаснет. А откуда трещины? Ведь никто не ездит десятилетиями. Иногда пустят поезд в обход, как сейчас из-за ЧэПэ.
– Вот-вот.
– Всё равно, я хочу один жить.
– На верхних этажах? Среди алкашей да наркоманов? Хорошая жизнь!
– Да, это проблема. Встану в очередь на квартиру в средних этажах или на нижних.
– Я от папы много знаю про строительство. Поверь, такие как ты или я, никогда
– Когда построят тайл-спутник, богатенькие туда переедут. Будут жить в коттеджах.
– Не все хотят переезжать. Кроме того, многие оставляют за собой дворовые квартиры.
– Зачем ты разрушаешь мою мечту.
Я шутливо толкнул Алтынай. Она засмеялась, толкнула в ответ. Но спохватилась:
– Ой! Фотометрический дыролов не сбился с пути?
– Не пугайся, меня так легко не столкнуть. В Транспортном Колледже весь первый курс изучают работу с дыроловом.
Общение с девушкой оказалось таким лёгким, что мои чувства рвались наружу:
– Эх, хорошо вдвоём ходить! А с тобой вдвойне хорошо.
Алтынай лукаво подмигнула:
– Почему вдвойне?
– Ты красивая.
Весёлое общение располагало к тому, чтоб перевести разговор на то, чтоб назначить свидание. Но Алтынай вдруг вскрикнула:
– Ой, кто там?
Не останавливая дыролова, я замедлил шаг. Впереди смутно виднелась фигура человека. Он приближался к нам, издавая странное шуршание.
– Лех Небов, привет, – крикнул издалека незнакомец.
5
Я узнал Фрунзика. Того молодого милиционера с синей щетиной, что напару с пожилым Юрой Боросом вели расследование о пропаже людей. На поясе у него висела рация. Это она издавала треск, усиленный эхом туннеля.
Синяя рубашка милиционера тоже была в пятнах масла и саже. На галстуке разрез, словно кто-то полоснул ножом. Лицо в размазках той особенной едкой грязи, что существовала исключительно на железнодорожных путях. Видать, Фрунзик совал свой длинный любопытный нос в каждую выемку.
Фрунзик сел на монорельс прямо на пути моего дыролова. Я вынужденно поставил счётчик на паузу.
Милиционер снял фуражку, пригладил мокрые волосы:
– Зря вы тут бродите. Мы перекрыли весь узел.
– Работа, – ответил я.
Милиционер достал из полевой сумки фонарик, потряс его, заглядывая в линзу, будто пытался выбить остатки электричества:
– У всех работа.
Тут он пригляделся к Алтынай:
– Эй, а ты кто? Имя, фамилия, адрес проживания?
В отличие от меня Алтынай при виде ментовской формы не испытывала ни робости, ни законопослушности:
– А вы кто такой? На каком основании задаёте вопросы личного характера?
Фрунзик восхищённо погрозил пальцем:
– Бо-о-о-рзая. Вот, парень, учись. Девка с понятиями. Сначала представитель органов должен предъявить удостоверение, назвав имя и должность. После этого имеет полное право задавать любые вопросы.
Я повернулся к Алтынай:
– Будут спрашивать про твоё появление в поезде.
– Это была не я, а кто-то похожая.
Фрунзик поднялся с монорельсы:
– Можешь подтвердить алиби?