Шестая жизнь Дэйзи Вест
Шрифт:
— Какие? — спрашиваю я в надежде получить рецепт лекарства, которым можно вылечить сердечную боль.
— К примеру, просыпаясь утром, когда вспомнишь, что Одри больше нет, вместо того чтобы сожалеть о том, что ей уже не суждено сделать, вспоминай то, что ей удалось. Радуйся за нее и иди делать свои дела.
— Легче сказать, чем сделать, — говорю я. — А что еще?
Сидни пожимает плечами.
— Прими душ. Отправляйся в школу. Относись ко всему с интересом. Делай то, что всегда любила делать; рано или поздно
Я молчу, и Сидни продолжает:
— К сожалению, нет такой формулы, при помощи которой можно было бы быстро избавиться от боли, остающейся после смерти близкого человека. Что бы ты ни делала, она будет с тобой до конца твоих дней. Но как ты пронесешь ее через жизнь, зависит от тебя. Ты можешь посвятить себя тоске по Одри или светлой памяти о том замечательном времени, которое у вас с ней было.
— Ты сейчас говоришь, как она.
— Значит, она была умной девушкой, — шутит Сидни.
Я смеюсь, недолго и тихо, но это происходит впервые за много дней.
— У тебя будут неприятности из-за того, что ты сюда приехала? — спрашиваю я.
— То, что Богу неведомо, его не расстроит, — говорит Сидни. — Кроме того, я нужна моей девочке. Ты этого можешь не знать, но я всегда рядом, Дэйзи.
После обеда Сидни уезжает и, как мне кажется, забирает с собой часть моей боли. Поговорив об Одри вслух с другим человеком, я как будто избавилась от балласта. Мне наконец стало легче. И даже немного лучше.
Я ложусь спать в девять часов вечера и сплю крепко, как дитя. Проснувшись утром, я обнаруживаю, что воспоминания о похоронах Одри вновь теснятся в моей памяти. Я отгоняю их и вспоминаю, как однажды Одри решила, что видела возле кофейни «Старбакс» в даунтауне Джейка Джилленхола. Грустные и вместе с тем счастливые слезы струятся по моим щекам. Я громко смеюсь, вспомнив реакцию Одри: она была уверена, что видела именно его.
— Ты была завзятой джилленхоломанкой, — говорю я вслух, обращаясь к Одри, где бы она ни была.
А потом я иду в душ.
Решаю пойти в школу пешком в надежде, что витамин D в сочетании со свежим воздухом взбодрят меня еще больше. По дороге набираю номер Меган.
— Прости, что не звонила тебе, — говорю я.
— Не нужно просить прощения, — отвечает Меган. — Только что умерла твоя лучшая подруга. Я вообще удивляюсь, как ты можешь что-то делать.
— Я была в полной прострации несколько дней, — напоминаю я.
— Да, знаю, — тихо говорит Меган. — Мэйсон звонил моей маме и спрашивал совета.
— Иногда мне кажется, что они влюблены друг в друга, — говорю я, улыбаясь.
— Мне тоже.
— Вот и хорошо, что мы любим друг друга, — замечаю
— Да, мы как сестры, — соглашается Меган.
В течение пары секунд мы молчим.
— Мегс?
— Да?
— Знаешь, я чувствую себя… виноватой, — говорю я.
Меган молча ожидает продолжения.
— На мою долю выпало столько шансов, — объясняю я, — а у Одри не было ни одного. И от этого мне еще хуже.
— У тебя комплекс выжившего, — говорит Меган мягко. — Это нормально.
— Да, но не все так просто, — возражаю я. — Мне кажется, нужно было сделать для нее что-то еще. Мне стыдно, что я уехала в Сиэтл, когда Одри умирала. Не могу избавиться от ощущения, что я ее бросила. Я была с тобой и чувствую себя виноватой.
Меган долго молчит, и мне даже начинает казаться, что связь прервалась.
— Да, пожалуй, я понимаю, почему ты так думаешь, — произносит она наконец.
— Правда?
— Конечно, — говорит Меган. — Но я бы на твоем месте не комплексовала по этому поводу. Не ты заразила Одри раком, не тебе было ее от него избавить. Одри знала, что ты ее любишь, и вам было хорошо вместе. Ты не могла знать заранее, когда она умрет. Так что в этом нет твоей вины.
Когда Меган произносит эту последнюю мысль, моя душа окончательно оттаивает. Пока она не сказала этого, я не понимала, за что именно виню себя. Да, у Одри был рак, и помочь ей избавиться от него я не могла. Но я думала — надеялась, — что наша дружба поможет ей продержаться дольше.
— Ты права, — тихо говорю я. — В этом нет моей вины.
— Зато я знаю, в чем она есть, — сообщает Меган голосом, в котором слышны шутливые нотки.
— И в чем же? — спрашиваю я, чувствуя, что не прочь поговорить о чем-нибудь другом для разнообразия.
— Твоя вина в том, что наш блог полностью захирел в результате отсутствия поддержки со стороны представителей средней Америки.
— Возможно, мне удастся решить эту проблему, — предполагаю я.
— Мне безумно интересно, что имеет сказать Девочка-цветок.
Поговорив с Меган, я испытываю значительное облегчение и, проделав остаток пути в хорошем темпе, прихожу в школу задолго до начала первого урока. Когда я вхожу в здание, мне в голову приходит идея. Зайдя в компьютерный класс, я быстро печатаю текст песни «Я такая, какая есть», которую Одри пела нам с Мэттом за завтраком, подшучивая над нашей влюбленностью. Однако сейчас мне кажется, что текст с таким же успехом может служить одой нашей дружбе.
На глазах у кучки любопытных школьников я приклеиваю листок с распечатанным текстом к дверце шкафчика Одри и, улыбаясь, направляюсь на урок английского. Место, где обычно сидит Мэтт, пустует, но я знаю, что скоро он снова появится в школе.