Шестьдесят рассказов
Шрифт:
– Человек-на-Луне, ха-ха.
– Нет, я серьезно, это он и был, человек-на-Луне. Его зовут Деус Лунус, лунный бог. Деус Лунус. Он.
– То есть вы хотите, чтобы я поверила…
– Послушайте, дама, мне строго по фонарю, во что вы там верите, вы спросили меня, кто был отцом, и я вам сказала. И мне до синей лампочки, верите вы там мне или не верите.
– И вы действительно пытаетесь меня убедить…
– Сидел в этом кресле,
– Ой, Бога ради, ладно, все, бросим эту историю с папашей, я знаю, что я всего лишь тупая, невежественная журналистка, но если вам кажется, что вы можете… Я вполне уважительно отношусь к вашей, э-э, убежденности, однако нет никаких сомнений, что это была просто галлюцинация. Человек-на-Луне. Галлюцинация и не более.
– Я согласна, это звучит несколько странно, но ведь так оно и было. Да и где бы еще добыла я такой большой изумруд, в семь тысяч тридцать пять каратов? Ну откуда бы такая ценность у такой бедной женщины?
– А может, он не настоящий?
– Если это не настоящий изумруд, чего же тогда привязался ко мне Вандермастер?
– Ты что, на танцульки собрался?
– Нет, я насчет изумруда.
– А звать-то тебя как?
– Меня зовут Ветчин. Что это за механизма?
– Резак для изумрудов.
– Как он работает?
– Лазерный луч. А ты тоже за изумрудом?
– Да, за ним.
– Как тебя звать?
– Меня звать Про Темпоре.
– Это у тебя что, волшебная рогатка?
– Нет, это куриная вилочка, на которой загадывают желание, но только огромная.
– А по виду ну точь-в-точь волшебная рогатка.
– Ну, с ней тоже можно искать, как с той рогаткой, но заодно она исполняет желания.
– О. А как звать этого?
– Его зовут Пробка.
– А он что, сам не может сказать?
– Он глухонемой.
– По изумруд?
– Да. У него есть некоторые специализированные
навыки.
– И какие же это?
– Он знает, как можно облапошить некоторые системы.
– Темнишь?
– Не без этого.
– А что это за парень?
– Не знаю, я только знаю, что он из Антверпена, а больше ничего не знаю.
– Изумрудная Биржа?
– Наверное.
– А что это у него за конвертики в руках?
– Запечатанные предложения цены?
– Слышь, Пустобрех, глянь-ка сюда.
– Как тебя звать, парень?
– Мое имя Дитрих фон Дитерсдорф.
– Врешь ты что-то.
–
– Слишком уж шикарное имя для такого задрипанного типа, как ты.
– Меня не смутишь и не остановишь. Глянь-ка сюда.
– А что это у тебя?
– Серебряные талеры, друг мой, талеры, большие, как ломтики лука.
– Это деньги что ли, верно?
– Верно.
– И что я должен сделать?
– Уснуть.
– Уснуть на своем посту, прямо здесь, перед дверью?
– Верно. Так сделаешь ты это?
– Я могу. Вот только стоит ли?
– Откуда исходит это «стоит ли»?
– Из моего разума. У меня есть разум, он кипит и пылает.
– Ну так разберись с ним, мужик, разберись с ним. Сделаешь?
– Сделаю ли я? Сделаю ли я? Я не знаю!
– Где мой папа?
– спросил изумруд,- Где мой папочка?
Молл выронила стакан и даже не взглянула на брызнувшие осколки.
– Твой отец.
– Да,- сказал изумруд,- у всех есть отцы, чем я хуже?
– Его здесь нет.
– Замечаю,- сказал изумруд.
– Я никогда не знаю точно, что ты знаешь и чего не знаешь.
– Мой вопрос вызван самым искренним недоумением.
– Это был Деус Лунус. Лунный бог. Называемый иногда «человек-на-Луне».
– Чушь!
– сказал изумруд,- Я не верю.
– Ты веришь, что я твоя мать?
– Верю.
– Ты веришь, что ты изумруд?
– Я изумруд.
– Когда-то,- сказала Молл,- женщина ни за какие коврижки не стала бы пить из стакана, куда заглянул месяц. Из страха подзалететь.
– Но ведь это же суеверие, да?
– Да?
– сказала Молл,- Ничего себе суеверие.
– Мне казалось, что луна имеет женскую природу.
– Ты забываешь о многообразии культур. Для одних культур и исторических периодов это верно, для других - нет.
– Что ты чувствовала? На что это было похоже?
– Не самый подходящий предмет для обсуждения с ребенком.
Изумруд обиженно надулся. Всплески зеленого света.
– Ну, далеко не худший из эпизодов. Далеко не худший. Мой оргазм продолжался три часа кряду. Кто как, а я считаю, что это совсем не плохо.
– Что такое оргазм?
– Ощущение, пробивающее твою природную электропроводку слабенькими разрядами, щелк, щелк,множество несильных электрических разрядов, щелк, щелк, щелк, щелк…