«Шестисотая» улика

Жуков Вячеслав Владимирович

– Леш, глянь, – попросил Федор.

– Сей момент, – ответил Ваняшин, поставил на пол пустое ведро и отрыл ящик комода.

– Там внизу в газетке под тряпками, – сказал алкаш, внимательно наблюдая за действиями Ваняшина.

Паспорт и в самом деле оказался там. Ваняшин открыл его.

– Киселев Юрий Иванович, – сказал Ваняшин и передал паспорт Туманову, чтобы тот взглянул.

– А скажи-ка нам, друг ситный, Кисель, в доме еще кроме тебя кто есть? – спросил майор, похлопывая паспортом по ладони, словно вытрясая из него многолетнюю пыль. Судя по всему, сам

хозяин редко открывал свой паспорт и упрятал его так глубоко только потому, чтобы не потерять по пьяному делу.

Киселев посмотрел на Федора мутными глазами.

– Трое моих квартирантов. Они у меня тут вроде как на частной. Приезжают, с машинами ковыряются. Вон та машина у забора ихняя, – он привстал с кровати, подошел к окну, указав на серую девяносто девятую модель «Жигулей» и увидел стоящего под окном Грека, а рядом с ним лежащий на земле труп одного из своих квартирантов. – Ни хера себе, дела, – протянул он несколько растерянно, таращаясь на убитого.

Федор с Ваняшиным переглянулись, после чего лейтенант спросил у Киселева:

– Знаешь его?

Киселев судорожно сглотнул, отчего его торчащий острым углом кадык, еще больше резко выступил вперед.

– Как не знать. Это ж он снимал у меня сарай, – ответил он.

– Имя, фамилию его знаешь? – спросил майор.

– Они его Бугром звали. Бригадир, значит. А фамилию и имя не знаю. Я им в паспорта не заглядывал. Это уж по вашей части. А мне денежки платят и ладно, – Киселев демонстративно отвернулся, давая понять, что он не уподобился ментам, чтоб интересоваться паспортами и вообще, таких людей, как Туманов и Ваняшин, он презирает. На Ваняшина особенно осерчал, за то, что тот ударил его ведром по голове.

– Значит, говоришь Бугор? – призадумался Туманов.

Киселев не оборачиваясь, кивнул и сказал:

– Так они его называли.

– А ну пошли с нами, – сказал Федор, выходя из комнаты.

Следом за майором, пошатываясь, вышел хозяин дома. Ваняшин шел последним, приглядывая за Киселевым, чтобы не выкинул какой-нибудь финт. Случается и шестерка мнит себя ферзем. Вдруг и этот Кисель хватнет со стола нож и нацелит его в спину майору.

Когда вышли в коридор, Федор чиркнул зажигалкой, осветив лежащего парня, у которого отсутствовало половина башки. Но лицо рассмотреть можно было.

– Этого узнаешь? – спросил майор.

Киселев наклонился и, охнув, отшатнулся к стене, нечаянно натолкнувшись на Ваняшина. Тут же послышался звук, как будто у Киселя на заднице треснули его штаны, и по коридору потянула такая вонь, что Леха Ваняшин отскочил подальше, заорав на алконавта:

– Зачем же ты, дядя, воздух испортил?

– Нечаянно. Со страху. Это ж надо такое… За что вы их? Они ведь хорошие ребята, – испуганно произнес алкаш, прижимаясь к стенке.

Федору Туманову пришлось повторить свой вопрос. А Лехе Ваняшину слегка встряхнуть Киселя, чтобы тот не распускал нюни, а отвечал по существу.

– Они его называли – Пупа, – сказал алконавт, кивнув на лежащего, на полу парня, в руках у которого был зажат обрез двуствольного ружья.

– Пупа, – задумчиво повторил Туманов и

спросил: – А третьего они называли Кесарем?

Кисель кивнул и дрогнувшим голосом произнес:

– Да…а.

Потом оперативники осмотрели небольшую пристройку, приспособленную под автомастерскую. Здесь было все необходимое, чтобы производить ремонт машин, начиная от различных наборов ключей и до электроподъемника прикрученного цепью к металлической балке. Тут же был и компрессор с присоединенным к шлангу пульверизатором.

– Ого, да тут полный комплект, как в автосервисе, – немного удивленно произнес Грек, потому что снаружи помещение казалось обыкновенным старым сараем.

– Я сюда к ним нос не совал и не знаю, чем они тут занимались, – убеждал оперов Кисель, пыхтя в лицо Туманову и Ваняшину застарелым перегаром. – Матерью клянусь, гражданин начальник. Только один раз по пьяне заглянул, смотрю, а они тут с машиной ковыряются. Черный «Мерседес». Машина новая, а они сняли дверь и шпаклевкой ее мажут. Я им говорю, вы что, охренели? А они меня под руки и отсюда вывели. Сарай запирали, чтоб я сюда не заходил….

– Погоди, Юрий Иваныч, – остановил Туманов алконавта, временно избавив от дальнейших объяснений. – Ты сказал, черный «Мерседес»?

– Ну да. Мне ли в машинах не разбираться. Я на севере тридцать лет шоферил. Раньше я там жил. Лет десять всего, как перебрался сюда. Этот дом мне от матери перепал. Сестра, сука, хотела продать его. А мать мне подписала.

– Да погоди ты с сестрой своей, будь она неладна. Ты скажи лучше, насчет «Мерседеса» не ошибаешься?

Киселев обиделся.

– Я еще разум не пропил, гражданин хороший.

– В таком случаи, скажи мне друг дорогой, когда ты видел тут этот «Мерседес», неделю назад или совсем недавно, день, два назад? – спросил Туманов.

Киселев улыбнулся, улыбкой, которая могла бы украсить лицо великого мыслителя, но лицо алкаша она только обезобразила.

– Да тут ведь вот какое дело… – начал, было, он говорить и замолчал.

– Говори, старик, как есть. Не тяни, – нетерпеливо предложил Федор, угостив Киселева сигаретой. Тот закурил, после чего продолжил:

– Пару недель назад, смотрю, мои ребятки вечером пригнали черный «Мерседес». Я не спал. С утра поддал хорошенько, проспался. А вечером заснуть не могу. Ну встал я, думаю, пойду, может они мне сотку в долг дадут. Так я сбегаю. Магазин-то у нас всю ночь работает, были бы деньги. Подхожу к сараю, гляжу, они «Мерседес» уже в сарай загнали. Новенький, так блестит, что глаза режет на него смотреть. Чудно, – усмехнулся Киселев.

– Чего ж тут чудного? – не понял Ваняшин того, чему так удивился алкаш. Честно говоря, и Федор Туманов пока не догадывался, что за всем этим крылось. Поэтому сказал приумолкшему алконавту:

– Ты продолжай, продолжай. Чего замолчал-то?

Киселев как будто только этого и ждал. Сказал тут же:

– А то и чудно. Машина новая, а в передней левой двери три дырки. И в стекле боковом тоже пара дыр.

– Постой, постой. Три дырки в двери и две в боковом стекле, говоришь? – переспросил Туманов.