Шестнадцать зажженных свечей
Шрифт:
— Ничего! — перебил Гусаков.— Все мы через подъезды и компании прошли. Как видите, живем не хуже других. Дурь с годами слетит, и я из Гарьки рабочего человека сделаю. Или вы против?
— Да разве об этом разговор? — Очкарик подал Владиславу Константиновичу стаканчик с лекарством, и он быстро, казалось, не заметив, выпил содержимое.— Демагогией занимаетесь, Никита Иванович! Поймите, у Гарика блестящие способности! Он, может быть, родился для... А! — Старик безнадежно уронил руки.
— Владислав Константинович! — Костя вскочил.—
Костя и Очкарик ринулись в другую комнату и вернулись с макетами яхты, многомачтового парусника, военного корабля.
Мальчики выстроили на журнальном столике перед Гусаковым целую игрушечную флотилию.
— Вот! —сказал Костя.— Это все Дуля.
— Сам? — удивленно спросил Гусаков.
— Конечно, сам! — подтвердил Костя.
— Я у него в подручных был,— добавил Очкарик.— То подать, это подержать.
Гусаков осторожно взял макет трехмачтовой шхуны, стал ее рассматривать со всех сторон.
— Гарик прекрасно читает чертежи,— сказал Владислав Константинович.— У него природная смекалка, он рожден кораблестроителем.
— Для поступления в кораблестроительный институт,— сказал Костя,— надо уже сейчас готовиться. У меня в девятом по всем математикам — годовые пятерки. Я Дуле помогу. А по физике... Есть у меня приятель, он по физике прямо профессор.
— Когда у вас в семье родится еще один ребенок,— вставил Очкарик,— мы все будем помогать: что надо по хозяйству, по дому. Лишь бы Дуля учился, в институт готовился.
Гусаков теперь внимательно рассматривал макет эсминца. Однако лицо его оставалось хмурым. Наконец, он сказал:
— И все одно: блажь. Раз, два — и судьбу переменили парню.
— Да эту судьбу-то,— опять заволновался Владислав Константинович,— вы ему придумали. И не спросили у парня, нравится ли она ему.
— Зато верное дело. Ошибки не будет. А тут... Одно дело — игрушки городить, а настоящие корабли...
В дверь снова позвонили.
— Наконец-то! — вырвалось у Кости.
Очкарик убежал в переднюю и вернулся с Владимиром Георгиевичем.
— Всем общий привет! — сказал учитель школы каратэ.— Немного опоздал? Извините! Как всегда, транспорт,— Он подошел к Гусакову.— Никита Иванович, не так ли? — Он протянул руку.— Будем знакомы: Владимир Георгиевич Говорухин.
— Гусаков,— ответил отчим Дули.
— Так вы! отпускаете нашего капитана? — бодро спросил Владимир Георгиевич.
— Куда это еще отпускаю? — изумился Гусаков.
— Как?— в свою очередь, удивленно воскликнул учитель школы каратэ.— Я подумал, вы уже обо всем договорились. Ведь в июле мы идем под парусами по Клязьме, сейчас разгар подготовки и тренировок.
— Кто это мы? — мрачно спросил Гусаков.
— Мы — это вот я и они.— Владимир Георгиевич показал на Костю и Дулю.— Восемнадцать человек их у меня.
— Ничего не понимаю,— сказал Гусаков.
— В общем, история такая. Я веду занятия в школе каратэ. Летом с начальной группой я обычно отправляюсь в десятидневный
— Дон Кихота,— улыбнулся Костя.
— Знаком,— коротко ответил Гусаков.
— Так вот,— продолжал Владимир Георгиевич.— Николай Павлович подал мне идею под парусами с ребятами пойти. Есть у него дружба с речниками. Правда, поставил условие: взять с собой шестерых гавриков из разных дворов. Ну, ребятишки, сами понимаете. Среди этой шестерки ваш сын. О нем ничего плохого сказать не могу. Скорее, наоборот. Короче говоря... Кладу на сей поход половину своего отпуска. Имеем мы три посудины. А флагман «Сатурн» из старья ваш сын переоборудовал. Вернее, работы шли под его руководством.
— Папа! — перебил Дуля.— Поедем на водохранилище, и мы тебе покажем!
— Зрелище того стоит,— сказал Владимир Георгиевич.— Особенно когда ветер наполняет паруса «Сатурна».
— Вы по мне,— сказал Гусаков,— прямо тяжелой артиллерией.
— Полно, Никита Иванович,— успокоил Владислав Константинович.— Правда, для вас все это несколько неожиданно.
— Потому и держали от родителей в тайне,— сказал учитель школы каратэ.— До поры. Готовили сюрприз: все три парусника — на плаву.
— Думали,— опустил голову Дуля,— увидят корабли — не откажут.
— Понимаете, Никита Иванович,— сказал Владимир Георгиевич.— Для ребят эти паруса — экзамен на достойное будущее.
— Доконали,— усмехнулся Гусаков.— Покажите свой «Сатурн»...
— Да хоть сейчас! — перебил Дуля.
Из открытой на балкон двери прилетел легкий ветер, паруса макетов туго наполнялись им, и показалось, что флотилия Гарика Таркова двинулась в плавание.
Глава четырнадцатая
Прошло две недели с тех пор, как Костя Пчелкин и его друзья нанесли визит товарищу Метелкину В. А. Было похоже, что письмо в защиту старой липы возымело положительное действие: каждое утро, выйдя из своего подъезда, Костя видел могучее зеленое облако, в котором неистовствовали воробьи.
И вдруг!..
Было субботнее утро. Телефонный звонок ворвался в сон Кости, в котором были Лена, он, музыка, берег реки.
Еще не открыв глаза, он схватил трубку:
— Да? Слушаю?
— Костя! Костя!..— Голос Очкарика прерывался от волнения.— Мамонт вместе с этим лысым добились своего...
— Что?
— Они будут пилить липу!..
— Когда?
— После обеда... Костя, надо что-то немедленно придумать.
— Погоди, сейчас.— Он рывком вскочил с кровати.— Погоди, Очкарик, дай подумать... Так... Слушай. Нет, сначала я позвоню одному человеку. А ты сиди у телефона, жди...