Шестое правило обольщения
Шрифт:
Но то, что произойдет сейчас, не будет подчиняться его контролю.
Скорей, скорей, скорей. Во рту стало горько, к горлу подступил комок. Куинн сел и сжал колени руками, чтобы унять дрожь в ногах.
Открылась дверь. Сопровождаемый охранником, вошел заключенный и замер, увидев Куинна.
Заключенный по имени Роберт Джерард.
– Сесть, – приказал охранник. Куинн застыл в каком-то оцепенении. Заключенный сел на стул напротив Куинна, пристально глядя ему в лицо.
– Здравствуй, сын, – сказал он наконец. Куинн не мог назвать его ни папой, как звал первые восемнадцать лет
Он выглядел глубоким стариком, хотя ему исполнился только шестьдесят один год.
– Я не знал, что тебя перевели сюда, – сказал Куинн.
– На прошлой неделе. За хорошее поведение, – усмехнулся Роберт краешками губ. – Я много лет назад прекратил попытки связаться с тобой, Бобби. Раз в месяц писал тебе… сколько лет? Семь? Восемь? И каждый раз письма возвращались нераспечатанными.
Куинн проигнорировал боль, звучавшую в тоне отца.
– Я больше не Бобби.
Он отказался от этого имени, когда отца осудили по обвинению в шпионаже и приговорили к пожизненному заключению. Куинну тогда было восемнадцать лет.
Брови Роберта поднялись.
– Как же мне называть тебя?
– Куинн.
– Твое второе имя. Девичья фамилия твоей матери.
– Лучше, чем что-нибудь другое.
Хотя и не очень. Его мать тоже по-своему испортила Куинну жизнь.
– Твоя мать также потеряла твой след, – монотонно продолжил Роберт.
– А я должен был связаться с ней? – прищурился Куинн.
– Да.
– Но ведь она сама оставила меня!
Это случилось сразу после предательства отца.
– Она просила, чтобы ты поехал с ней.
– В Европу? В изгнание? Жить на ваши деньги, добытые нечестным путем?
– Твоя мать принесла большую жертву, решившись на самое тяжелое – расстаться с тобой.
– Правильно. Она взяла деньги, которые ты получил за то, что продал государственные тайны, и с тех пор жила припеваючи.
– А как она должна была поступить?
– Отказаться от денег. Заново построить свою жизнь. Ведь она не совершила преступления. Это ты его совершил.
– Ты все еще идеалист, как я вижу. – Роберт наклонился к Куинну. – Думаешь, что она могла бы обосноваться где-нибудь в Соединенных Штатах и ее бы не считали женой шпиона? Думаешь, что люди поверили бы, будто ей не было известно, чем я занимался? Ее единственная надежда на достойную жизнь состояла в том, чтобы убежать подальше от тех, кто знал обо мне. И ты ошибаешься, если считаешь, что у нее было достаточно средств, чтобы начать все с нуля. Вопреки распространенному мнению, шпионаж – не такое уж прибыльное занятие.
Куинну стало не по себе от циничной насмешки, с которой Роберт произнес последнюю фразу.
– На суде тебя обвиняли, что ты получил много денег.
– Которые я потратил на нашу семью. Потом остатки денег и все имущество было конфисковано.
Куинн
– Неужели мы так плохо жили, что ты счел необходимым продавать тайны врагу?
– Когда твоя мама согласилась выйти за меня, – сказал Роберт, будто читая сказку на ночь, – я обещал заботиться о ней. К сожалению, мне это не удалось.
– Ты совершил преступление против собственной страны, чтобы… – он не мог сказать «мама», – твоя жена могла иметь дом побольше и автомобиль поновее?
– Пэгги была хрупкой.
– Слабовольной.
– Возможно.
– Тебя это устраивало. А потом ты начал винить ее за то, что сам оказался слабаком.
– Я сдался властям, чтобы защитить тебя и твою мать. Я не назвал бы это слабостью.
– Что до меня, то я назвал бы это попыткой выкрутиться или обелить себя, – уточнил свою позицию Куинн. – Ты сдался, когда тебя уже так или иначе должны были арестовать. Не слишком ли поздно спохватился?
– По-моему, ничто на свете не бывает слишком поздно.
Куинн потер подбородок, стараясь понять, что это может означать.
– Ты ожидаешь сочувствия?
– Я пытаюсь объяснить. Раньше ты не просил свиданий со мной и отправлял назад мои письма. Я полагаю, что сейчас – моя единственная возможность. Когда я услышал, что ты был здесь вчера, то у меня в голове закружилось множество мыслей. Я думал, что ты, возможно, хочешь простить меня.
– И не мечтай.
– Прощение полезно для души, – дрогнувшим голосом произнес Роберт. Его бравада полностью исчезла.
Куинну захотелось схватить отца за ворот рубашки, вытащить из-за стола и закричать ему прямо в лицо обо всем, что накопилось в его сердце. Но он лишь тихо произнес:
– Ты отправился в тюрьму, а моя мать сбежала за океан. Вы оба оставили меня жить с вашим предательством. Из-за вас я потерял друзей, утратил привычное окружение. Почти всю взрослую жизнь я провел в тени, опасаясь, что кто-то узнает о моей связи с тобой. Ты можешь сколько угодно надеяться на мое прощение, – добавил Куинн, скрестив руки на груди. – Но его не будет.
Роберт погрузился в себя, глядя в стол.
– Зачем ты приехал? – глухо спросил он.
– Вчера я здесь беседовал с одним из заключенных. И мне пришлось пройти определенную проверку, чтобы войти сюда. Так и была обнаружена моя связь с тобой. Чуть позже меня спросили, не намерен ли я поговорить и с тобой.
– Значит, ты не искал меня?
– Нет.
Роберт резко дернул плечом, будто пытаясь отразить удар.
– Тогда зачем ты вернулся сегодня?
– Из любопытства.
– Теперь твое любопытство удовлетворено?
– Полностью.
Роберт медленно поднял голову, сверля взглядом Куинна.
– Возможно, когда-нибудь ты найдешь в своем сердце снисхождение ко мне и простишь меня за то, что я разрушил твою жизнь. Да, я продал немного сведений о секретной технологии. Но ведь никто не умер из-за того, что я совершил. И мир, как видишь, не рухнул.
– Мой мир рухнул.
Куинн расправил плечи, но у него уже появилась мысль о своей доле вины. Его жизнь не была разрушена. Он добился успеха, несмотря на то что родители покинули его. Он выучился жить без поддержки семьи.