Шестой ангел. Начало

Абсентис Денис

— Ты мог бы этот момент припомнить пораньше, он, полагаю, поважнее пчел с длинными хоботками. Мне ничего о таких фактах неизвестно. Хотя… Вообще-то, я одну странную историю прочитал как раз на прошлой неделе в февральском номере «Бульвара Гордона». Там было интервью с известным писателем Павлом За-гребельным. Он утверждал, что после войны служил офицером «по сбору советских граждан» — они старались потихоньку, чтобы не узнали американцы и англичане, задерживать людей с нансеновской картой, которая давала право сесть на пароход, отплывающий в Аргентину. Задержанных переправляли в Советскую миссию в Западной Германии, а оттуда — в советскую зону оккупации. В публикации упоминалась жена академика

Лысенко, на которую велась охота.

— Черт, первый раз об этом слышу, а еще тебя хотел удивить. Подробности помнишь?

— Нет, я просто мельком просмотрел. Это же желтая газетка, я не воспринял ее серьезно.

— А чем вызвана твоя страсть к желтой прессе, выписываешь, небось?

— В аэропорту газета валялась.

— Как ты думаешь, может эта статья быть в интернете?

— Почему бы и нет? Поищи.

— Номер-то хоть какой?

— Не помню.

Алик бросился к компьютеру, но с ходу ничего не обнаружил.

— Про Павла Архиповича Загребельного информации много, — разочарованно проворчал он, — но именно этого интервью с ним не вижу. Вероятно, еще не выложили. Самой газеты у тебя не осталось?

— Вряд ли, — покачал головой я, но вдруг вспомнил, что, кажется, заворачивал купленную в такс-фри бутылку джина как раз в эту газету.

Я вывернул сумку и действительно обнаружил мятую газету на дне.

— Как видишь, не только твой любимый интернет может хранить информацию, — сказал я, протягивая Алику символически уже немного пожелтевший газетный лист.

— Ага, шестой номер от 10 февраля 2009 года, — Алик удовлетворенно откинулся на спинку кресла и спустя пару секунд зачитал искомые абзацы вслух:

Часто сами немцы нам помогали. Однажды приходит какая-то фрау: мол, помогите вернуть мужа — он связался с русской и бросил нас с детьми. Этого блудного мужа я, между прочим, ловил месяца два. А кто его охмурил? Стыдно сказать — жена академика Лысенко. Она была намного моложе своего борца с вейсманизмом-морганизмом, красивая такая женщина. Война застала ее на опытной станции в Одесской области. Попав в окружение, эта дама добровольно уехала в Германию, а в 45-м познакомилась с богатым тамошним инженером, которого нам и предстояло разыскать. Ну, не хотелось ей возвращаться к своему академику!

Взять ее было не так просто. Однажды, когда я гнался за ней по перелеску, оставалось преодолеть буквально метров 10, чтобы схватить беглянку, а тут на пути ручей. Ну, думаю, до водной преграды добежит и остановится, она же слабый пол. А дамочка как махнула через ручей вброд! Мне не хотелось в туфлях по воде шлепать, а пока подоспели солдаты и начали стрелять вверх, стемнело — ее и след простыл.

— Прелестная клюква, — пробормотал Алик. — «Однажды я гнался за ней». Прямо Том и Джерри какие-то. На мой взгляд, очень похоже на намеренное желание залить информацию желтухой. Номер, как я уже отметил, от 10 февраля. Это тебе что-нибудь говорит?

— Нет, а на какие мысли это должно меня навести?

— Например, на то, что писатель Загребельный умер как раз неделей раньше, 3 февраля, и, следовательно, ничего опровергнуть в своем интервью уже не смог бы, даже если там, например, было приписано что-нибудь лишнее.

— Все-таки ты неисправимый конспиролог. В самом начале было написано, что интервью старое.

— Я не знаю, как там обстояло дело с женой Лысенко, но я видел ее могилу на Кунцевском кладбище в Москве. Видимо, ее клонировали, чтобы не подставлять академика, так что ли? Но вот то, что родной брат Лысенко сбежал из Германии, опасаясь именно того, что его похитят те самые «офицеры по сбору советских граждан» — это совсем другое дело, если исходить из того, что даже в желтой прессе обычно не бывает «дыма без огня».

— Стоп! Нельзя ли с

этого момента поподробней? Никогда не слышал о брате Лысенко. Тогда, кстати, возможен более правдоподобный вариант о странных погонях — речь шла не о жене академика Лысенко, а о жене брата Лысенко. Загребельный же просто все перепутал по старости лет. Или журналист не понял, о каком именно Лысенко шла речь. Или, возможно, За-гребельному изначально такую рабочую легенду залили, а таинственный богатый инженер, которого якобы надо было разыскать — это и был брат Лысенко.

— Вот это похоже на правду. Более вероятный сюжет, можно пока принять за рабочий вариант. Что же до брата — так о нем еще генетик Валерий Сойфер писал. Взгляни в сети, книга должна быть, — с невинным видом отомстил мне Алик. — А я, пожалуй, схожу на кухню, съем гамбургер. Потом дополню то, что ты найдешь.

Алик растворился за дверью, а я, чертыхнувшись, сел за компьютер. Впрочем, книгу «Власть и наука» я нашел сразу. Сойфер писал следующее:

Этот братец и подложил Трофиму свинью. Когда фашистские войска подошли к Харькову, он не стал эвакуироваться, скрылся и вынырнул только после того, как фашисты захватили город, открыто перейдя на службу к ним. Брата великого Лысенко — любимца Сталина и президента ВАСХНИЛ — оккупанты приняли с почестями. Он был назначен бургомистром Харькова. Город несколько раз переходил из рук в руки, и каждый раз фашисты увозили с собой младшего Лысенко, а затем, возвращаясь, водворяли бургомистра на прежнее место. После войны он так и исчез из России, оказался в США.

На этом я, правда, застопорился. Никаких данных о бургомистре Харькова найти не удавалось. Хотя последним обер-бургомистром Харькова был некий коллаборационист Козакевич, эмигрировавший с немцами. Он тоже был химик, и звали его также Павел.

Алик пришел минут через десять, хитро улыбаясь.

— Нашел? Что думаешь?

— Ничего пока не думаю. Предпочел бы услышать твое мнение. Что из этого правда? — хмуро спросил я, ткнув пальцем в экран.

— Трудно сказать. Насчет бургомистра — официально таких сведений нет. Впрочем, память об этом эпизоде могли и стереть из архивов, заменив на фамилию другого химика. А вот то, что младший брат академика Павел Лысенко оказался в Америке — истинная правда.

— Мне кажется, что в России об этом ничего неизвестно. Я не нашел ни малейших намеков, кроме той цитаты Сойфера.

— Больше почти ничего и нет. В СССР это скрывали очень тщательно. Был тут один показательный момент. В начале перестройки эти сведения начали всплывать. Журнал «Коммунист», например, упоминал о брате Лысенко. В 1991 году о переходе брата Лысенко на сторону фашистов сообщил апрельский выпуск журнала «Известия ЦК КПСС». Публикация вызвала праведный гнев сына академика Лысенко, Юрия Трофимовича. Он послал раздраженное письмо члену редакционного совета, заместителю Генерального секретаря ЦК КПСС В. А. Ивашко. «Вы являетесь одним из высших руководителей правящей партии, от правильного (или неправильного) представления которой о тех или иных событиях и явлениях зависит жизнь страны», — укорял редактора сын академика, обвиняя журнал в лживой публикации, основывающейся лишь на непроверенных слухах. Он утверждал, что по наиболее достоверным сведениям его дядя Павел Денисович вместе с женой и группой других советских людей был сожжен в облитом керосином вагоне. Попытки редакции журнала запросить Государственный архив Харьковской области ясности не внесли. Редакция извинилась и признала, что данные взяты из публикаций Сойфера, а Сойфер записал их с чьих-то слов. Таким образом, Юрий Лысенко практически победил, утвердилось мнение, что сведения недостоверны, а Сойфер просто бессовестный сплетник. К августу журнал «Известия ЦК КПСС» и вовсе закрыли.