Шестой ангел. Начало

Абсентис Денис

— На что хватило?

— Подумалось, что и голодомор может быть с этим как-то связан. Ведь согласно лысенковскому журналу «Яровизация», девяносто процентов яровизации в 1932 году было проведено именно в Украине.

— Полагаешь, не все люди умирали от голода, но некоторые и от отравления? А отбор зерна был на самом деле операцией прикрытия, чтобы замести следы яровизации? Вряд ли. Яровизация была еще опытной, до масштаба 1936 года очень далеко. Год был тоже влажный, спорынья появилась бы все равно, а возможностей у Лысенко усилить процесс было явно недостаточно. Я люблю конспирологию, но, согласись, это уже чересчур. Отравления спорыньей регулярно встречаются в украинских документах того времени, но их не так

много. Максимум, что я видел — четыре сотни колхозников в августе 1932 года. Была еще вспышка в Белоруссии в том же 1932 году, но тоже небольшая. В Марийской области проблем со спорыньей на тот момент было даже больше, Облздраву специальные санотряды пришлось посылать. С Нижней Волги сообщали, что «развитие спорыньи ржи принимает угрожающие размеры». Так что спорыньей как сопутствующим фактором можно, конечно, объяснить провоцирование «волчьего голода» и известные случаи каннибализма, но не более. Единственный момент — если данные по вспышке в Белоруссии, например, публиковались открыто, то сведения из Украины проходили под грифом «совершенно секретно».

Алик быстро защелкал клавишами.

— Не все данные засекречивались. Зараженность спорыньей в Украине действительно резко увеличилась в 1932 и 1933 годах, это открыто публиковалось в сельскохозяйственных журналах тех лет. Вот, например, отчет Украинского научно-исследовательского института зернового хозяйства от 1935 года:

Из ряда последних лет 1932 и 1933 гг. характеризовались на Украине сильным развитием спорыньи. В 1932 г. это особенно резко выразилось в Полесьи и в некоторых районах Лесостепи (преимущественно в районах, расположенных по Днепру). Здесь в отдельных местах было выявлено необычайно сильное поражение. Так, например, Украинским институтом зернового хозяйства были получены сведения из отдельных мест Драбовского района о 40 % поражении ржи. Об интенсивности проявления спорыньи в 1932 г. в областном разрезе можно судить по данным Службы учета укр. ОБВ и хозяйственных организаций НКЗ УССР, проводивших обследования зерна ржи на примесь в нем рожков спорыньи.

— Относительно совпадает с картой голодомора. Однако зачем скрывать заражение, получая обвинение в го-лодоморе миллионов людей? Только для того, чтобы не подставить Лысенко и его метод? Сомнительно это.

— Вот уж не знаю. Теоретически, «черные доски», на которые заносились хутора и станицы, не справившиеся с планом хлебосдачи, вполне могли служить для прикрытия проблем. Хлеб отбирали, но ходили истории о гниющем на элеваторах зерне. Оно могло там гнить, потому что зерно это пускать в пищу было нельзя. И сказать, что оно заражено — тоже по какой-то причине нельзя. Но вот почему? Всего лишь за шесть лет до того большая эпидемия эрготизма прокатилась по Уралу, и ее особо не скрывали.

— Эпидемию на Урале по смертности с голодомором сравнивать даже нельзя, там всего заболевших было несколько десятков тысяч. Впрочем, причина замалчивания могла быть довольно проста — это же смертельный удар по коллективизации. Все коту под хвост. «Вот до чего доводят колхозы!»

— Все это окружение напоминает карантин. Может, подумали на какую-нибудь заразную болезнь, чуму, например?

— Если тогда и травились зерном, то скорей уж основным виновником был фузариум. Этот род грибков убивает не хуже, и считается, что именно фузариоз вызывал серьезные эпидемии с массовой смертностью во время войны и вплоть до 1947 года. Спорынья же живет на живых злаках. В ямах и схронах, где некоторые крестьяне прятали зерно, она не развивается. И пик смертности от нее не в мае-июне. Лысенко тут напрямую не замешан. Яровизированных им полей — менее полпроцента на тот момент. Это хорошая задача для историков — составить карту колхозов с яровизированными посадками и сравнить с конкретной картой смертей по селам. До тех пор спекулировать толку нет.

— Такой

подробной карты смертности, кажется, нет вовсе. Когда вопрос становится политическим, объективные данные тонут под слоем идеологического мусора. Это как в Америке с геноцидом индейцев.

— Кстати, о геноциде. А индейцы, случайно, не страдали от завезенной колонистами ржи?

— Еще в 1615 году, задолго до сейлемских ведьм, некая загадочная эпидемия убила 90 % индейцев на востоке все того же Массачусетса. В том же году Украина подверглась нашествию саранчи.

— Это как-то связано?

— Безусловно, связано. Я потом механизм подробно объясню. Ладно, давай пока оставим голодомор в покое, он плохо вписывается в картину, похоже, там действительно что-то другое. Главное — проблема яровизации обнаружилась. Вот от этого никуда не деться. Как же я сам ее пропустил? — Алик выглядел сокрушенно, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.

— Ну ладно, ты просыпайся окончательно, жду тебя в кафе, туда уже подвезли свежие круассаны.

Глава 17 Вена

Я уже успел позавтракать, пока Алик, наконец, появился в кафе. Лицо у него было по-прежнему заспанное. В руках он держал нетбук.

— Смотри, что я нашел на аукционе, — сказал Алик, открывая экран.

На сайте антикварного аукциона было выставлено на торги первое издание книги Лео Перуца «Снег святого Петра» 1933 года с подписью автора. Продавцом был антиквар из Вены. На обложке книги красовалась та самая монограмма IHS в солнечных лучах, напоминающая видоизмененную эмблему ордена иезуитов. Точная копия печати с листа, найденного нами в часовне Пленкуро. Я озадаченно посмотрел на Алика.

— А где, кстати, жил сам Перуц?

— Да в Вене и жил еще с 1899 года, — ответил Алик. — Вероятно, поэтому там больше шансов найти его старые книги.

— В начале 20-го века Вена была блистательной столицей Австро-Венгерской Двуединой монархии, и в ней бурлила активная политическая жизнь. Там жили многие из известных революционеров, с 1908 года.

Троцкий печатал там газету «Правда», в которой призывал к примирению между большевиками и меньшевиками, за что Ленин обзывал его «Иудушкой». Сталин писал свою работу «Марксизм и национальный вопрос» именно в Вене. Там же он, кстати, впервые встретился с Троцким.

— Постой, это в каком году было?

— Насколько я помню, в 1913-ом. Мемориальная доска Сталину и поныне висит на доме по Шенбруннер Шлоссштрассе.

— Интересно, но ведь и неудачливый художник Адольф Гитлер уехал из Вены в Мюнхен только в том же 1913 году, прожив в Вене в общей сложности шесть лет. Они там, случайно, не встречались? И Лео Перуц тоже все это время жил в Вене.

— Право, это лишь совпадения. Иначе можно предположить, что Перуц не случайно оказался на работе в крупнейшей итальянской страховой компании, которая якобы является членом пресловутого тайного мирового правительства — «Комитета 300». Прибереги это для конспирологического романа.

— Мне все-таки интересно выяснить, почему книги Перуца были запрещены и в СССР, и в Германии. Причем первые его три его романа были одновременно напечатаны в СССР в 1924 году. Все они были переведены Исаем Мандельштамом, двоюродным братом поэта Мандельштама. А потом — как отрезало, о Пе-руце забыли.

— Ну так и Чижевского напечатали в том же 1924 году. Ленин умер, и магические кланы большевиков тут же обратились к не слишком одобряемой им мистике. И даже работы Чижевского рассматривались «богостроителями» именно в таком магическом контексте. А в 1937 году Чижевскому пришлось издавать свою новую книгу во Франции, в СССР ее напечатать было уже невозможно. Позже Чижевскому отказали в поездке за рубеж на научный конгресс, затем арестовали, а чемодан со всеми его записями таинственно пропал.