Шестой знак. Книга вторая

Лисина Александра

Повелитель едва заметно вздрогнул.

– Почти три с половиной тысячи лет.

– ЗДЕСЬ – три с половиной тысячи, – так же сухо обронила я. – А там прошло намного больше, потому что о вас не помнят даже демоны. Вернее, помнят, если вы утверждаете, что кто-то из них тут иногда бывает, но единицы. Даже Боги постарались о вас забыть. А уж люди – тем более.

– Меня это вполне устраивает, – резко бросил Владыка, поднявшись из-за стола.

– Вас – да. А вашу землю?

Он хмуро отвернулся и промолчал. Уже не столько злой, сколько растерянный. И очень не желающий, чтобы я это поняла.

Хорошо.

Значит, он еще способен что-то

чувствовать и может… хотя и не всегда… отставить эмоции в сторону для того, чтобы принять важное решение. Способен придержать свою ярость, чтобы правильно расценить факты. И, как оказалось, ему действительно небезразлична судьба его мира. Потому что только ради него он готов сейчас забыть о нанесенном оскорблении, мириться с моей резкостью и даже слушать меня дальше… если, конечно, у меня получится убедить его в своей правоте. И если едва вспыхнувшая злость не успеет затуманить ему голову.

Глядя на непримиримо напрягшиеся плечи Повелителя, выдающие не только его упрямство, но и нешуточную тревогу, я резко сбавила обороты. Дала ему время успокоиться. Позволила прийти в себя. Терпеливо подождала, пока чужая ярость постепенно схлынет, а потом очень тихо спросила:

– Вы когда-нибудь о чем-нибудь ЕЕ спрашивали?

Владыка не пошевелился, но я и без того прекрасно почувствовала, как он напрягся.

– Говорили о том, что для вас важно? Хотя бы раз за все то время, что поддерживаете Купол? Я понимаю – часть своих сил она отдает вам потому, что знает – без них вам не удержать это заклятие в целостности: обитающая снаружи Тень отбирает слишком много сил. Ни одному человеку… да даже демону такое не потянуть в одиночку. Поэтому, как мне теперь кажется, она все еще вас поддерживает. Пока еще верит. Понимает, что вы это делаете и для нее тоже, и только поэтому позволила активировать Знак. Она до сих пор пытается спасти вас как умеет… но этого все равно слишком мало. Потому что Ее силы далеко не бесконечны. Рано или поздно они все равно закончатся. Вернее, они УЖЕ заканчиваются, потому что три тысячи лет без нормального Ишты – это слишком много даже для Нее. И когда она обессилит настолько, что не сможет ничего вам отдать, Купол тоже рухнет. И тогда весь ваш мир… все, что было взращено и сохранено таким трудом… тоже погибнет. И никакие усилия, никакие способности, и даже молитвы уже не помогут. Потому что некому будет вас услышать. Некому будет спасти. И вы один за другим будете умирать, заживо уходя в просачивающуюся сквозь Купол Тень. До тех пор, пока она не уничтожит здесь все живое и не заполонит собой все доступное пространство.

Повелитель сжал кулаки и, наконец, впервые показал свои истинные эмоции.

– Но тогда почему Она не хочет отдать Знак полностью?! Почему медлит?! Молчит?! Если все так плохо, как вы говорите, то как Она смеет так рисковать?

Я тяжело вздохнула.

– Земля выбирает Ишту по одним лишь ей ведомым критериям.

– У нас этот титул всегда наследовался! Много тысяч лет!

– Возможно. Но только потому, что способности к магии Разума и одинаковому владению Дабараэ и Эйнараэ передается лишь в вашем роду, сударь. И только потомки вашего пра-пра-пра… деда могут унести на своих плечах эту ношу. Никому иному, вероятно, это не под силу. Поэтому так и происходило… до недавнего времени.

– Тогда что Ей не хватает? – процедил Владыка, все еще сжимая кулаки. Он, кажется, впервые за долгое время был готов потерять самообладание.

Я наступила ему на больную мозоль, поэтому он во второй раз

за последние сутки не сдержался.

– Я остался один! Последний в роду! Никого, кроме меня, уже не осталось! Так чего же она ждет?! Кого ищет?! Может быть… вас?!

Я грустно улыбнулась.

– Это Она вам сказала?

– Нет!!!

– Тогда почему вы опять поднимаете эту тему?

Он вдруг резко повернулся и собрался рявкнуть что-то явно непечатное, но наткнулся на мой сочувствующий взгляд, ощутил мои эмоции, в которых больше не полыхало раздражение, и разом осекся. После чего сжал губы как капканом, тяжело задышал, явно пытаясь успокоиться, а затем медленно опустился обратно в кресло и холодно на меня посмотрел.

– Что в вас такого, что Она услышала вас и признала? Что особенного, если сегодня Она потребовала вас не трогать? Чем вы Ей угодили, если Она запретила вам вредить? Что наобещали? Чем соблазнили?

Я вздохнула.

– Просто поделилась силами… вместо вас.

Он непонимающе замер. А когда до него дошел весь смысл моих слов, настороженно уточнил:

– Вы сделали это сами? Или вас об этом попросили?

– Умирающие не просят, сударь, – едва слышно обронила я. – Как правило, они просто молчат. Но тому, что умеет сочувствовать, даже это молчание кажется громче самого страшного крика.

Владыка скептически поджал губы.

– Неужели вы просто взяли и предложили Ей свою помощь? Вот так сразу?

Я покачала головой.

– Нет. Я лишь разделила ее боль и отдала запас своих сил для того, чтобы вашей земле было чем сопротивляться той нежити, которая уже три тысячи лет беспрестанно грызет ее нутро. С вашего попустительства и по вашей вине. Причиняя такую боль, что вам и не снилась.

– Боль? – удивленно отпрянул Владыка. – Какая боль? О чем вы говорите, леди?

– А вы думаете, легко жить, когда в теле поселяются паразиты? И легко молчать, когда они каждый миг выгрызают из вас целые куски? – я невесело усмехнулась. – Поверьте, я хорошо знаю, что это такое. В свое время мне довелось очищать свои земли сталью и огнем, чтобы избавиться от этой боли. А вы… боюсь, вы упустили время. Хотя, конечно, для человека, не имеющего Знак, вы и так неоправданно долго сохраняли равновесие.

Он помрачнел.

– Значит, вам поэтому стало плохо после полудня?

– Я просто немного ослабла. Илэ Мариоло должен был вам об этом доложить.

– Он доложил, – хмуро отозвался Владыка, буравя меня тяжелым взглядом. – Почему вы это сделали, леди? Для чего вмешались?

Я криво улыбнулась.

– Если вы идете по дороге, а перед вами вдруг споткнулась и упала на колени ваша пожилая мать, вы пройдете мимо? Плюнете ей в спину и, обозвав старой развалиной, пойдете себе спокойно дальше? Или, может, вы все-таки подадите ей руку? Поднимете ее с колен? Но лишь для того, чтобы, увидев ее уставшее лицо, взять ее на руки и донести туда, куда она пожелает?

Он растерянно замолчал, а я снова неслышно вздохнула.

– Для меня любая земля – это, прежде всего, мать. Не обязательно моя, но всегда – именно Мать. Заботливая, нежная, чуткая… отдающая нам – своим детям – все, вплоть до последних капелек своих иссякающих сил. Когда будет нужно, она без возражений закроет нас своим телом. Когда потребуется, даст нам опору. Когда мы грустим, она утешает, когда будем счастливы – разделит нашу радость. Без лишних слов возьмет нашу боль, залечит раны, поможет забыть все тревоги… она всегда рядом, молчаливая и поразительно терпеливая.