Шестые врата
Шрифт:
– Мы просто зададим пару вопросов и уйдем, - это у Динго руки так трясутся или фонарь у Шивы? – Слеповуха из нового поколения гранат, более щадящего. Ни осколков, ни глухоты: инфразвук вызывает временный шок. Сделаем все без шума и пыли.
– А если спец не расколется? – Не выдержал Еретик. – Ты его чо, пытать будешь?
– У меня другие методы, - Шива усмехнулся и выключил фонарь.
Домофон в подъезде давно не работал. Еретик пропустил Динго вперед, и ее нелепая корзинка то и дело пихалась ему в живот. Просто, блин, идеальный ассасин – пушка наперевес и корзинка на локотке. Вокруг нужной двери рассыпались,
Дверь бесшумно открылась наружу, за ней оказалась вторая. Шива просто толкнул ее кончиками пальцев, и створка поддалась. Бледная полоса света мазнула пол, оказавшийся грязно-серым. Лилит скользнула через нее, как тень, черный патрон флэшки зажат в кулаке. Скрылась внутри. Еретик отшатнулся от стены – казалось, сердце колотится так, что вибрация передастся всему зданию. Зажал уши руками – мало ли чего. Досчитал до трех. До пяти. До десяти. Да чо там, ангидрит твою перекись водорода?!
Серая дорожка на полу померкла. Динго встрепенулась, вскинула пистолет. Щелчок, яркий свет – а стены тут оказывается желтенькие. Лилит выплыла на площадку и замерла – острие шприца смотрело ей прямо в грудь. Еретик дернул руки «снайперши» к низу.
– Ой, - Динго смешалась, стала медленно сползать по стеночке, - а я-то думала...
– Их там нет, - холодно объявила черноволосая.
– То есть как – нет? – В голосе Шивы впервые послышалась тень удивления.
– А вот так, - Лилит приглашающе махнула в ярко освещенную квартиру. – Сами посмотрите.
«Мы здесь одни, совсем одни, мы здесь»[2] - издевательски прогнусавило оттуда радио.
Еретик не выдержал. Идиотское хихиканье слетело с его губ, грудь расперло и раскаты хохота сотрясли тело, заставили колени подогнуться, бросили на холодные ступени, где он корчился и истекал слезами, пока Динго не подняла его и не втащила за железную дверь.
[1] ФСО – федеральная служба охраны
[2] Слот. Одни.
Stairway to Heaven
«рушится лестница - так распадается дно
и никто
не может
взойти»
Лилит бежала по лестнице, зло впечатывая в бетон подошвы трекинговых ботинок. Может, хоть на крыше будет связь. Зона оказалась наглухо мертвой – и не только в отношении мобильной сети. Поэтому Лилит решила больше не откладывать с докладом Гуняге. Нет, все, что угодно, она могла себе представить, даже подготовилась подстраховать эфэсовцев со своей стороны – эпизод с Фактором и Динго показал, что товарищи сталкеры могут иметь неожиданные стороны. Достаточно было просто не кидать флэшку. Но такого... такого она не ожидала.
Перед внутренним взором Лилит всплыло лицо шефа – длинное, невыразительно плоское, с вечно припухшими глазами и приплюснутым носом, из-под которого по-шерлокхолмсовски торчит изогнутая трубка. Хотя нет, какая трубка в три часа ночи? Разве что Гунягу бессонница мучает.
– Гигорьева, - в ушах обещанием мучительной смерти зазвучал низкий тягучий голос, - скажи, что может быть важнее полноценного ночного сна?!
Во-первых, мысленно аргументировала она, перескакивая сразу через две ступеньки, исчезли Врата. Во-вторых, охрана тоже испарилась. При этом вся аппаратура осталась не выключенной, кофе в чашках еще теплый, в комнате пахнет табачным дымом, причем
– Здесь же никого нет, - пискнула Динго, пялясь расширенными глазами на два пустых кресла перед пультом СКУД[1]. Калейдоскоп изображений с камер, расположенных внутри зоны, голубовато помигивал; на экране компьютера раскинулся незаконченный пасьянс; в динамиках приглушенно бухало что-то роковое. – Может, они вышли куда-нибудь?
– Ага, пописать. В кустики, - Еретик затрясся в новом приступе сдавленного смеха.
– Здесь есть туалет, - заметила Лилит, привычно проверившая все помещения крохотной однушки. – Действующий. Но он тоже пуст. Как и кухня.
– Охрана обоссала Врата, те их сожрали и схопнулись, - не унимался клоун, плюхнувшийся на офисный стул.
– Интересная версия, - Лилит выглянула в окно, но там не было ответов, одна угольная чернота. – Только мне бы хотелось знать, что тут произошло на самом деле.
«Реальность персонально состоит из тёмных снов, её не описать простой библиотекой слов», - объяснил печальный женский голос из колонок.
– Да выруби ты уже этот трэш! – Неожиданно для себя взорвалась она, но Шива и ухом не повел – пальцы его так и летали по клавиатуре.
– Подожди, кажется, я знаю... Вот, смотрите, тут архив видеозаписей, в том числе с камер, направленных на Врата.
Все столпились за спиной компьютерного гения, даже Еретик подкатился ближе на своем стуле. Лилит дотянулась до динамика и заткнула дебильную песню ему обратно в глотку.
– Я прокрутил запись назад, - пояснил Шива. – Видите? Это прошлая пятница.
Дисплей заполнили зеленые створки Врат, показанные с трех разных ракурсов.
– Бли-ин, вот когда надо было приходить, - разочарованно протянул Еретик.
– А это позавчера, - Шива щелкнул мышкой, и кривоватая цифра «шесть» снова заалела на экране во всей красе. – И вчера.
Лилит скосила глаза на угол изображения. Все сходилось, дата была вчерашняя. Кадры съемки понеслись вперед в ускоренном темпе, цифры на электронных часах слились в неразличимое пятно. Над Вратами летели перистые облака наперегонки с солнцем, которое лихо ухнуло за ближайшую крышу и укрылось одеялом темноты. Камеры автоматически перешли в инфра-режим. Врата зафосфоресцировали, цифра на них слилась с неоновым фоном. Картинка наконец замерла. Часы в углу мигали счетчиком секунд. 02:52:03. 02:52:04. 02:52:05...
– Но это же... – первой опомнилась Динго, - это же прямо сейчас! Камера показывает Врата прямо сейчас!
Вот тогда Лилит и смоталась. Еретик с рыжей коротышкой ломанулись на улицу, Шива снова завозился с клавой – пытался, наверное, отключить защиту внутреннего периметра. По крайней мере, будь Лилит на его месте, именно это и сделала бы. А сама она помчалась вверх по лестнице, вот только бежала что-то уже долго. Вроде тут всего пять этажей.
Странные звуки, дико неуместные в покинутом доме, заставили ее замереть. Луч фонарика заметался по площадке – четыре двери, одна стальная крашеная, три обитых дерматином. На грязно-оранжевой стене пыльные снежинки, выцветшие олени и полу-отклеившийся дед Мороз, пьяно свесившийся с саней – знаки давно миновавшего праздника. Ноты пробивались из-за тонких стен, неуверенные, будто клавиш касались детские пальцы, но мелодия была узнаваема: