Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1
Шрифт:
— С этой минуты, сударыня, — сказал он ей, — если у вас нет отца, я стану вашим отцом, если вы потеряли брата, вашим братом стану я, а вы будете моей сестрой. Мы живем во времена, когда приходится скрывать свое имя, поэтому вас будут звать как ту достойную римлянку, чей пример вдохновил вас. Теперь ваше имя — Порция. С этой минуты, сударыня, вы приняты в наши ряды, и так как вы сразу же доказали, что достойны командирского чина, то, как только хирург перевяжет вашу рану, я приглашаю вас на совет.
— Благодарю вас, генерал, — ответила Диана. — Мне хирург нужен не больше, чем господину
Вытащив кинжал из раны, она распорола рукав, обнажив прекрасную белую руку. Обратившись к Костеру де Сен-Виктору, она попросила:
— Товарищ, будьте так добры и дайте мне ваш шейный платок.
Диана де Фаргас два года сражалась в рядах Бретонской армии вместе с Кадудалем, и никто не знал ее настоящего имени. Она была известна как Порция. Два года она участвовала во всех боях, делила все опасности и труды с командиром, которому казалась искренне преданной. Два года она душила в себе ненависть к Соратникам Иегу, восхищалась их подвигами, прославляла имена Моргана, д'Ассаса, Адлера и Монбара.
Два года прекрасный Костер де Сен-Виктор, перед которым не могла устоять ни одна женщина, безуспешно добивался ее любви.
Наконец, спустя два года, ее испытания завершились. Во Франции разразилось 18-е брюмера. Новый диктатор сразу обратил свои взоры к Вандее и Бретани. Кадудаль понял, что скоро начнется серьезная война и ему понадобятся деньги. Эти деньги он мог получить только от Соратников Иегу.
Костер де Сен-Виктор был только что ранен в бедро, в этот раз он не мог отправиться к Моргану. Кадудаль подумал о Диане, которую по-прежнему знал только под именем Порции. Она столько раз доказывала ему свою преданность и храбрость, что, помимо Костера де Сен-Виктора, ей одной он мог доверить это ответственное поручение.
В женской одежде она могла беспрепятственно ехать хоть через всю Францию. Путешествуя в карете, она могла везти с собой значительную сумму. Кадудаль посоветовался с Костером де Сен-Виктором, тот был с ним совершенно согласен. Диану позвали к постели раненого, и Кадудаль объяснил ей, что от нее требовалось.
Имея на руках письмо от Кадудаля и Костера де Сен-Виктора, она должна была связаться с Соратниками Иегу и привезти деньги, которые были как никогда нужны теперь, когда гонения вот-вот начнутся с новой силой.
Сердце Дианы забилось от радости, но ни одним движением лица она не выдала того, что творилось в глубине ее сердца.
— Хотя задача трудна, — сказала она, — я буду рада выполнить ее. Но одних писем от генерала и господина Костера де Сен-Виктора недостаточно, мне понадобятся топографические сведения и пароли, без которых я не смогу добраться до Соратников Иегу.
Костер де Сен-Виктор все ей рассказал. Диана уехала с улыбкой на губах и жаждой мести в сердце.
XVII
СЕЙЗЕРИАТСКИЕ ПЕЩЕРЫ
Приехав в Париж, Диана испросила аудиенции у первого консула Бонапарта.
Это случилось через два или три дня после возвращения Ролана от Кадудаля. Мы знаем, что Ролан почти не обращал внимания на женщин. Он видел Порцию, но прошел мимо, даже не поинтересовавшись,
В своем прошении Диана писала, что знает, как захватить Соратников Иегу, и расскажет все первому консулу при определенных условиях, которые она изложит ему лично.
Бонапарт терпеть не мог женщин, вмешивающихся в политику, и, решив, что имеет дело с авантюристкой, переслал письмо Дианы Фуше и поручил ему разузнать, кто такая эта м-ль де Фаргас.
— Вы когда-нибудь видели Фуше, мадемуазель? — прервал свой рассказ Гектор.
— Нет, сударь, — ответила Клер.
— Он в высшей степени уродлив. Оловянные глазки, смотрящие в разные стороны, редкие волосы цвета соломы, кожа пепельного цвета, приплюснутый нос, кривой рот с гнилыми зубами, скошенный подбородок и борода того рыжего оттенка, от которого лицо кажется грязным, — вот вам портрет Фуше.
Красивый человек испытывает естественное отвращение ко всему безобразному, и когда прекрасная Диана увидела полууниженную, полунаглую физиономию Фуше, за которой угадывался бывший семинарист, все чувства ее возмутились от негодования и физического отвращения.
Ей доложили о приходе министра полиции — это звание, открывавшее перед ним все двери, позволило ему войти и к Диане; но, увидев это гнусное создание, она инстинктивно вжалась в диван и забыла предложить гостю сесть.
Незваный гость сам взял кресло и уселся в нем развалясь; и поскольку Диана молча, не тая неприязни, разглядывала его, он заговорил первым:
— Итак, дамочка, у нас, значит, имеются кое-какие сведения, и мы хотим предложить полиции сделку?
Диана оглянулась с таким искренним изумлением, что видавший виды сыщик поверил в его неподдельность.
— Вы что-то ищете? — поинтересовался он.
— Я пыталась понять, с кем вы разговариваете, сударь.
— С вами, мадемуазель, с кем же еще, — нимало не смутившись, пояснил Фуше.
— Тогда, сударь, вы ошибаетесь. Я не дамочка, а знатная дама, дочь графа де Фаргаса, убитого при Авиньоне, и сестра виконта де Фаргаса, убитого в Бурге. И я не намерена ни предоставлять полиции каких-либо сведений, ни заключать с ней каких-либо сделок. Пусть этим занимаются те, кто имеет несчастье служить ей. Я искала правосудия, — добавила Диана, поднявшись с дивана, — но поскольку я подозреваю, что вы к этой целомудренной богине не имеете ни малейшего отношения, то буду вам весьма признательна, если вы соизволите понять, что, придя ко мне, ошиблись дверью.
Увидев, что Фуше, то ли от изумления, то ли от непоколебимой самоуверенности, не двинулся с места, она покинула гостиную и заперлась в своей спальне.
Через два часа Ролан де Монтревель прибыл к ней, чтобы пригласить к первому консулу.
Ролан проводил Диану в зал для приемов с предупредительностью и знаками внимания, которые следует оказывать женщине и которые стали частью его натуры благодаря утонченному воспитанию, данному ему под руководством матери. Затем он вышел, чтобы позвать первого консула. Бонапарт явился через несколько минут.