Шифрованный счёт
Шрифт:
— Дайте мне воды…
Отец Людвиг засуетился.
— Сейчас… сейчас…
— К стене! — приказал Гюнтер. Он уже знал, что именно предпримет, это было не только необходимо, а и справедливо — око за око. Заставил монаха поднять руку, щёлкнул наручником, позвенел ключами и спрятал их в карман. Сказал с издёвкой: — Придётся вам, святой отец, немного отдохнуть в одиночестве…
Монах запричитал:
— Я старый и больной человек, я не выдержу!
— Выдержишь! — Гюнтер наклонился к Карлу. — Как ты?
Аннет принесла воду. Карл жадно выпил полный кувшин. Хотел встать, однако ноги дрожали, и Гюнтер
Карл погрозил церковнику кулаком, крикнул:
— Ну, жаба, чья взяла?.. Он, — объяснил друзьям, — ничего не знает о шифре, но быстро сообразил, чем это пахнет. Заманил меня сюда и пытался узнать, кого мы разыскиваем. Деньгами запахло, грязные руки свои протянул к ним, клялся, что выбьет из меня тайну, что эсэсовские методы — детская забава, а гестаповцы были примитивными и малограмотными, не изучали всех тонкостей пыток святой инквизиции. Может, я вру, святой отец?
— Я хотел только напугать вас, господин Хаген, — быстро заговорил отец Людвиг, — а вы все приняли за чистую монету.
— И со вчерашнего вечера простоял прикованный к стене! — гневно блеснул на него глазами Карл. — Он напоил меня не знаю чем, я ничего не помнил, не мог сопротивляться. Он не дал мне ни капли воды…
— Что ж, сейчас он сам отдохнёт, — зло засмеялся Гюнтер, — будет время на размышление…
— Вы не оставите меня здесь, синьоры, — начал хныкать отец Людвиг. — Мне не простоять до утра, и грех ляжет на вас!
— А мы поисповедуемся у какого-нибудь вашего коллеги, — ехидно произнёс Гюнтер, — он отпустит нам этот грех!
— Я заявлю в полицию! — пригрозил монах. — Вас задержат и будут судить!
— Я выключаю свет, в темноте вам легче будет беседовать с самим собой. Думаю, это будет поучительный диалог! — насмешливо поклонился Гюнтер. — Пошли, друзья!
Поддерживая Карла, он повёл его к выходу.
В последний момент Аннет стало жалко монаха.
— А если его просто закрыть?
— Нет, — решительно возразил Гюнтер, — таким нельзя прощать!
Отец Людвиг просил, плакал, угрожал, но Гюнтер спокойно закрыл дверь.
— Насколько я понял, — заметил он, когда вышли из подвала, — святой отец не назвал цифры шифра. Но мы можем заплатить ему. Я поэтому и приковал его, чтобы стал уступчивее.
— Ты не понял меня. Я же говорил, монах не имеет к шифру никакого отношения, — пояснил Карл. — Вчера вечером разговаривал со слугой, кстати, никакой это не слуга, а оберштурмфюрер СС. Здесь, на вилле, был переправочный пункт эсэсовцев. Поэтому и комната в подвале — месяц живи, никто не узнает. Святой отец уже поставил на мне крест, и они ничего не скрывали от меня. Есть ещё один Людвиг Пфердменгес, бывший штандартенфюрер СС, кузен нашего монаха. И знаете, где он сейчас? Никогда не догадаетесь. В Африке!
— Где? — переспросил Гюнтер. — Ты не шутишь?
— Вы на машине? Нельзя задерживаться здесь.
— Ты пришёл в себя? Можешь выйти на улицу и подождать нас? Чуть подальше, чтобы не привлекать внимания.
— Конечно. Который сейчас час?
— Пять.
— Ещё сегодня можем попасть с Рим.
— Лучше переночевать в Терни, — возразила Аннет. — Посмотри на себя — измученный! Зачем спешить?
— Старый пройдоха может предупредить своего кузена, чтобы не доверял нам… объяснил Карл. — Мы не имеем права терять время,
— В Африку? — взволнованно воскликнула Аннет. — Ты сошёл с ума! Ну их к чертям, эти деньги, если из-за них столько мук.
— Мы журналисты, — сказал Гюнтер, — завтра посетим посольство, визу нам должны дать без осложнений.
— Тогда и я полечу с вами! — решительно заявила Аннет.
Карл взял руку Аннет. Держал, ощущая лёгкое дрожание.
— Ты же хотела побегать по музеям, — посмотрел ей в глаза. — Кроме того, могут быть осложнения с визой. Нам легче — у Гюнтера тоже есть журналистское удостоверение, я устроил ему его, и у нас, думаю, осложнений не будет. А ты поезжай во Флоренцию. Ты же умеешь водить автомобиль.
Аннет сердито выдернула руку.
— Так бы и сказал: не с кем оставить машину.
Итальянская старина уже утратила интерес для Аннет, но она не призналась в этом.
Девушка топнула ногой в сердцах, посмотрела на пол и вспомнила прикованного к стене отца Людвига.
— Монаха теперь не стоит оставлять прикованным, закройте его — и все…
Карл заглянул в холодильник. Достал бутылку молока. Отпил и сказал, как бы между прочим:
— Знаете, что он делал? Из того вальтера стрелял в меня. Вчера вечером. Любопытная забава. Открываются двери, он садится в большой комнате и говорит, что сейчас будет расстреливать меня. У святого отца твёрдая рука, всаживал пули за несколько сантиметров от головы. Видели, там деревянная стена, вся изрешечена. Постреливали на досуге бывшие эсэсовцы…
— И ты хочешь, чтобы я ему простил? — криво усмехнулся Гюнтер.
Аннет неуверенно пожала плечами:
— Как знаете…
— Ну вот и хорошо, — смягчился Гюнтер. — А теперь двинулись…
После итальянской жары африканское солнце не очень удивило Карла и Гюнтера. Поразила их буйная растительность большого города Центральной Африки, столицы государства, роскошь его европейских кварталов. Думали, небольшой, грязный, одноэтажный город, а центр его был многоэтажным с широкими асфальтированными улицами, сотнями машин новейших марок, большими магазинами. На первоклассный отель решили не тратиться, остановились по рекомендации местного чиновника, который летел вместе с ними, в небольшом пансионате. Переоделись, и Карл предложил сразу же двинуться на поиски Людвига Пфердменгеса.
Ещё в дороге они разработали план действий. Каждый, кто был хоть немного знаком с тогдашними делами в Африке, не мог не догадаться, каким ветром и зачем занесло туда бывшего штандартенфюрера СС. В стране, куда они прилетели, то в одной, то в другой провинции вспыхивали восстания. Против партизан действовали разные отряды карателей и наёмников, и штандартенфюрер СС с его опытом был, безусловно, находкой для разных авантюристов, боровшихся за власть и пытавшихся подавить народное движение.
Как и где искать Пфердменгеса, с чего начинать? Может, он вообще на нелегальном положении. Карл и Гюнтер решили действовать через журналистские круги. Нет людей более осведомлённых, нежели газетчики, а Карл принадлежал к их клану. У Гюнтера тоже были документы одной из бернских газет — перед швейцарскими журналистами должны были открыться двери всех редакций.