Шиншилла
Шрифт:
– Не знаю, да и какая разница?
– Большая, ты где живешь-то вообще? – хотелось бы хоть чем-то помочь, обустроить его жизнь так, чтобы они с Джейдой рано или поздно вернулись в свою любовь, не потерялись окончательно.
– Я жил в комнате над клубом, - он презрительно повел носом в сторону верхних этажей. – А так-то я сам приезжий. Так что, видимо, придется возвращаться на родину. Искать работу там. Хотя, что я умею? Только хорошо разбивать лица, а в провинции таких умельцев и без меня хватает.
– Ты обязательно где-нибудь
– Не надо, - он криво улыбнулся, махнув рукой. – Разве что привет.
Мне стало жалко их отношения почти до слез. Грустно выдохнув, я села в машину ХимЧана, продолжая оглядываться даже через окно на СанХа. Иногда хочется заглянуть сквозь время, туда, где прошло уже лет десять, чтобы убедиться: ну точно, всё наладилось. Без этого отвратительно себя чувствую, не зная, оправдаются ли мои надежды на лучшее?
– Глупая молодость не смогла сохранить счастье? – продекламировал ХимЧан, проследив мой взгляд. Отъезжая, мы бесшумно заскользили по припорошенной дороге, на которую опять по чуть-чуть, как из прорванного на небе мешка, посыпался снег.
– Ничего, ещё восстановят его. – уверено заявила я. – Сам-то что, старый больно? Если такой умный, то где твое счастье? Где? Не сохранил, или и не нашел?
– Ты о другом хотела у меня спросить. – непроницаемо заметил ХимЧан.
– Хотела и спрошу, но сейчас о другом интересуюсь.
– Слишком много хочешь знать. Вот ты так точно быстро состаришься.
– Я и старая буду кайфовая, а ты уже теперь душный. Тебе бы поменяться. – подколола я его.
– Боюсь, я уже неисправим. А что, я так плох? – казалось, его не волнует эта тема, но почему-то я знала, что о безынтересных для себя вещах парень и говорить бы не стал.
– Нет, ты классный, - смилостивилась я. Но комплимент шел от души. – Какой есть, такой и классный.
– А какой я есть? – пользуясь пустотой дороги, ХимЧан остановился на светофоре, хотя горел зеленый. Он нажал на аварийку и развернулся ко мне, уставившись в моё лицо взглядом охотника. – Какой я, Шилла? Что ты обо мне знаешь? Ничего! Ты не воспринимаешь всерьёз то, что я тебе говорю, с детской непосредственностью не представляя, насколько страшные вещи я совершал. Тебе всё весело и любопытно! Но столкнись ты с этим лицом к лицу, ты испугаешься, убежишь и перекрестишься, прежде чем со мной связываться. А ещё – да – я нудный, ужасно скучный. Знаешь, о чем я люблю говорить? О классической немецкой философии, о компьютерных программах и научных новинках, исследованиях. Мне это нравится, понимаешь? Я до экстаза обожаю чистоту и порядок, не люблю большинство музыки, хотя играю на скрипке и национальных корейских музыкальных инструментах. В основном меланхоличные и тягучие баллады. Потому что мне они нравятся. А ещё я слежу за тем, что ем и занимаюсь спортом не из любви к нему, а из боязни поправиться. Потому что я весил на несколько десятков килограммов больше, чем сейчас. У меня вызывает рвотный рефлекс масса вещей, и в целом
Он глотнул горлом воздух, как человек, не привыкший толкать такие речи. Он ждал от меня ответа, искренне веря, что перечислил что-то особенно гадкое, или делающее его в моих глазах падшим и чужим. Если бы я протараторила такой монолог, у меня бы всё было на эмоциях и с повышением интонации, но он, как бы то не могло ожидаться, произнес все размерено и четко, будто говорил не свои мысли, а работал диктором, озвучивающим не касающиеся его вести. Как я уже и заметила – взволновать его было невозможно.
– Выговорился? – переняв его непроницаемость, повела я бровью и улыбнулась.
– Что? – насупился он, сведя брови. Или его можно взволновать?
Перемахнув через коробку передач, я пронеслась над ней и, слету, не в силах удержаться, впилась в его замершие в напряженном недопонимании губы. Они были такие твердые и упругие, не ждущие нападения, что я почти растерялась. Но разве я должна была ожидать теплого приема? Это ведь меня поманило, меня толкнула какая-то внутренняя сила. Я вдруг поняла, что на все его слова у меня всё равно ума не хватит. Он меня и переспорит, и аргументов больше приведет. Зачем тягаться? Тем более, он такой же, как и я – ему нужны доказательства поступками, а не словами.
Ошарашенный, ХимЧан застыл, не закрывая глаза. Я тоже не закрыла. Меня одолевал восторг смотреть на него так близко. Я обвила его шею руками, пытаясь выжать более взрослый поцелуй, но тут он очнулся от своего шока и резко откинул меня обратно на сиденье.
– Шилла! – осевшим голосом хотел гаркнуть он, но охрип и вынужден был прокашляться. О да, его возможно взволновать. Все мы люди. – Какого черта?! Ты… никогда больше так не делай!
Сзади раздался гнусный сигнал клаксона, призывающего тронуться. Зеленый свет включился уже по новой. ХимЧан, опомнившись, взялся за руль и поехал. Я засмеялась, наблюдая за его переполохом. Если постараться, то, пожалуй, панику вызвать я в силах. Я же Шилла.
– Так, зачем ты к ТэЯну приезжал? – он молчал. – Хим?
Поджав губы, он уставился на дорогу и игнорировал меня.
– Хим, ты что, обиделся? – я протянула руку, но он отдернулся.
– Дотронешься – я тебя закопаю. Вот прям сейчас поеду в лес и закопаю! – проворчал он.
– Бу-бу-бу, - я показала язык и прилегла на переднюю панель, подложив руки. – Я буду фырчать и жалобно скулить. Ты поднимешь руку на шиншиллу?
– Это нечестно. То тебя нельзя жалеть, то тебя надо пожалеть! – негодуя от всего сердца, возмущался ХимЧан. – Определись, что тебе нужно!
– А тебе?
– Прекрати отвечать вопросом на вопрос. Это некрасиво.
– Ладно, мне нужно знать, зачем ты приезжал к ТэЯну? Ты ведь не согласился опять работать на него? Ведь нет?
– Я же говорил, что нет. – снег кое-где вихрился маленькими столбиками, поблескивая снежинками. Я переводила взгляд с пейзажа на водителя и обратно. – Почему ты думаешь, что я должен опять начать убивать?