Шип и хаос. Факультет отверженных
Шрифт:
Илма шмыгнула носом, готовясь снова разрыдаться. Я встряхнула её за плечи:
— Цыц! Лиль сильный и смелый. Фейри не так просто сломать. Посидит немного. Всего два дня.
— Он там мёрзнет и голодный… Я не хотела, чтобы так вышло, — вдохнула Илма. — Иногда я становлюсь такой упрямой и вредной: сама не понимаю, что творю. Лиль ни разу не упрекнул. Даже сейчас, просил беречь себя.
— Если бы ты нарочно хотела подставить Лиля, я бы тебя сама в ту комнату запихнула, — усмехнулась я, борясь с неожиданной горечью от слов Илмы.
Зная
— Не запихнула бы! Я хорошо умею упираться, — с улыбкой парировала дочка банкира.
Мы обе хихикнули.
— Да хватит шептаться! Дайте поспать! — сквозь сон пробурчала Зоуи и яростно ткнула подушку кулаком.
Я вернулась в свою кровать, легла и закрыла глаза. Усталость взяла своё. Меня накрыло темнотой без сновидений, но словно ненадолго. Очень скоро взметнувшаяся в груди тревога прервала отдых.
Повинуясь неуловимому внутреннему чувству, я не стала вскакивать, а осторожно оглядела комнату. В большом окне чуть колыхались ветви деревьев, отбрасывая причудливые тени. Они перекрещивались на стенах и полу, перемежаясь с пятнами света. Тени двигались, меняли форму и будто разрастались. Тоненький ручеёк тревоги ширился, превращаясь в полноводную реку страха.
В спальне был кто-то посторонний. Когда глаза привыкли к темноте и смешению света и теней, я увидела ещё одну тень или скорее сгусток материи хаоса. Тот самый, что напал на меня в душевой. Либо призраки и паразиты с изнанки реальности расплодились в стенах факультета отверженных.
Дыхание разом перебилось, ноги и кончики пальцев похолодели. Я боялась пошевелиться, привлечь к себе внимание существа, спокойно разгуливающего по комнате девочек.
Чёрная тень, словно сплетённая из волокон хаоса, двигалась бесшумно и легко. Лишь несколько раз послышался скрежет, точно ножом провели по ножу. Чудовище ненадолго остановилось возле кроватей, зависло в раздумьях, наблюдая за спящими: Жюли, Илма…
Существо резко развернулось и поплыло в сторону моей постели.
Я с трудом задышала ровнее. Сердце колотилось не только в груди, но и в висках. Из-под неплотно опущенных ресниц я видела нависшую надо мной черноту. Снова почудилось, что из глубины бурлящего хаоса цепко посматривают глаза: жадные, неприятные, белёсые.
Я приготовилась дать отпор, если существо задумает напасть. Пальцы под одеялом вытягивали из пустоты волокна хаоса и плели отвлекающее заклинание. Щиты и иллюзии — на большее маг хаоса с печатью на руке был неспособен.
Спустя минуту напряжённой тишины, тень скользнула в сторону двери, но вопреки ожиданиям не просочилась сквозь дерево. Я запомнила: чудовищу потребовалось открыть проход, чтобы покинуть комнату. Оно не было иллюзией или духом, а состояло из живой плоти.
Кто на факультете способен создать настолько мощное заклинание, чтобы изменить собственный
Я вспомнила, как во время практикума Эссар чёрной тенью мгновенно отлетел с пути безумной богини Глунадр, которую я напустила на него. У декана нет метки, он колдует в полную силу…
Я повернулась набок, устав лежать в напряжении на спине.
Нет! Ерунда!
Обычно легко делая выводы, на этот раз я почему-то медлила и упиралась с обвинением Гастона. Доводов оказалось предостаточно.
Маг внутри собственной иллюзии…
На подобные фокусы был способен только Эссар: магическая сила, мастерство, свобода от ограничений. Остальные наставники несли на теле метки. Дар студентов был недостаточно развит.
Случай в душевой немного выбивался из моей теории, но никто не мешал Эссару выпрыгнуть в окно следом за мной, а потом сделать вид, что я сбила декана с ног. Только на один вопрос у меня не находилось ответа: «Зачем Гастону игра в демона хаоса?»
— Потому что он враг и задумал новую подлость, — прошептала я, плотнее заворачиваясь в одеяло.
В груди противно заныло, заворочалось, точно злая мысль о Гастоне разворошила змеиное гнездо.
Так я и уснула, чтобы на рассвете подскочить на постели от вопля Илмы.
— Волосы! Мои волосы!
Белобрысая с опухшими после слёз глазами стояла в одной рубашке возле постели и усиленно косилась на грубо обрезанную прядь в собственных пальцах. Затем её взгляд заметался и остановился на мне.
— Это она! — закричала Илма, тыкая в меня пальцем. — Кирстен отрезала мне волосы.
— Зачем мне это? — Я села и пожала плечами.
Образ ночного призрака, клацанье в темноте сложились в понятную картину. Я должна рассказать Урсе.
— И правда, зачем? — почти хором спросили девочки и наставница.
Только Жюли побледнела и огромными глазами смотрела на Илму. У маленькой колдуньи дрожали губы. Где-то в глубине моей памяти блеснул осколок воспоминания: однажды нам с Зоуи показалось, что у Жюли срезана прядь волос.
Всё это требовало хорошенько обдумать, но где уж тут, когда над ухом постоянно орут.
— Отомстить захотела! А может, ты на них колдуешь. Ведьма! — не унималась Илма.
— Все мы ведьмы, включая тебя, — безразличным эхом отозвалась я.
Вопли белобрысой меня совсем не зацепили. Я слишком была поглощена размышлениями о тени в нашей спальне.
Если рассказать Урсе, то сегодня же обо всём узнает декан. Что сделает Эссар со свидетелем своих ночных похождений?
Я ощутила, как мне не хватает Лиля и его советов. Вначале поговорю с фейри. Про срезанный локон Урса и сама доложит, если сочтёт это важным.
Как же сложно разобраться!
— Девочки, вы сами недавно подрезали волосы, — напомнила наставница. — Не заметили, как рука дрогнула. Илма, успокойся. Никто не хочет тебе зла.
Дочка банкира пыхтела и сопела, но кричать перестала. Даже шепнула перед завтраком: