Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну !
Шрифт:
– Да, какое-то время...
– Правильно. Они должны были атаковать кортеж, но нехренаська ликвидировала угрозу. В результате пострадали опера и спецназ. Евсеев, как я понимаю, оказался человеком честным. И организовал съемку из самых добрых побуждений. Хотел прославить свой край и бесстрашных коллег.
Роль Крохобора София - Раиса уже обрисовала. Но я подозреваю, что именно она прикончила инспектора в пылу страстей. Как после натравила пацанов на некоего пьяного бомжа... Откуда бы им взяться ночью в пустынном
– А зачем президенту убивать меня, или ту, другую, зачем? Ведь я отправлялась к Лярвину... Они сами меня променяли на лояльность с его стороны...
– Не нужна президенту лояльность Парисыча, - собрался подытожить расследование Петр, - ему нужна заварушка. Древнеисторическая штуковина, глядишь и затеряется где-нибудь... Истеблишмент кинется разыскивать силу державную, многим захочется к сердцу нехренаську прижать. А он тихой сапой и смотается в гражданской смуте подальше от Кремля и Московии. Но план срывается...
– Верно, верно, - закивал Арутюнов.
– Но при чем здесь КОЩЕЙ!!!
– не выдержал Веня.
– Мифологический архетип, - нашелся Арутюнов, - вы русские любите реальность в сказку переводить. У вас и богатыри по тридцать лет валяются, а потом всех побеждают...
– Царство кощеево рушится, когда герой яйцо разбивает и иглу ломает, припомнил Смоковницын, - царство исчезает...
– Не иглу, - грустно, треснутым тембром произнес дракон. Одна из голов его вдруг уронила горячую слезу, - не иглу, а зародыш. Дракон тысячи лет формируется внутри саркофага, а первые века, в период созревания, детеныш выглядит, как тонкая хрустальная игла... Крохотный совсем, прозрачненький...
– А что происходит с царством, когда дракон рождается?
– спросил Смоковницын.
– Понятия не имею, - хором заявили все головы Фонета.
– Дракон захватывает царство, - заявил Маргел Юросович и на всякий случай отодвинулся как можно дальше от грузного мускулистого тела вселенского выкормыша.
– Ну что вы!
– возразил Фонет, - разве гуманное и образованное существо позволит себе насилие?.. Приходиться только наказывать тех, кто плохо себя ведет. Кто грубо приказывает...
– А грубо приказывают обладатели яиц, - сказал Веня, - да? Сначала древние штучки помогают им покорять пространства и территории, а после они и драконов хотят использовать в своих целях...
– Умница, - похвалила Веню пятая голова, - правильно. А когда мы отказываемся, то травят нас рыцарями. Не всех самозванных командиров получается сразу проглотить...
***
Дракон безмятежно, широко раскинувшейся лилией скользил в холодном вечернем воздухе. Люди разместились на его толстых шеях. Шершавых, как наждак и твердых, будто сталь.
"А ведь уморишься,
– размышлял Веня, - как же раньше братва справлялась?"
Громадное тело космического странника надежно удерживалось в сотне метров над землей, скрытой пепельной дымкой теплого тумана. Но летели они странно. Парили. Фонет почти не шевелил широкими, но короткими, в сравнении с общими размерами тела, крыльями. Дракона вела и несла какая-то дополнительная сила. "Магнетизм или антигравитация, - решил Смоковницын, - а крылья - рули!"
Впрочем, после того, как Фонету с пассажирами удалось стремительно просквозить через толщу земли, которая расступалась пред ним, а позади слои грунта смыкались как ни в чем не бывало, тайна воздушного полета казалось не такой уж и важной, вовсе незначительной.
Боги, боги, думал Веня, много вас, мало? Как вы правите миром, вот что делаете, вот что придумываете, чтобы не скучал народец. Вот так летишь и летишь на драконе, а потом жизнь - хлоп! И кончена! И летал на драконах или не летал - какая разница?!
Он глядел на небо, где должны жить боги, а там - на все полушарие, вспыхнула вдруг разноцветьем стратосферная реклама. Фонет испугался, дернулся в сторону, седоки едва не слетели с драконьих шей.
– Тпру-у!!!
– загорланил Арутюнов, - не гоношись, родимый мой!!!
– Не у-указывать...
– напомнил Фонет, выправил курс и они понеслись дальше над осенней землей под краски и звуки небесного пиара.
***
Уже у самой цели своего путешествия, когда Великое Кольцо вынырнуло перед ними из трясины тумана, услышали они заунывный тяжелый стон. Так могли плакать в предсмертной истоме бедные мамонты, так гудит тысяча старых волынок.
Белый дракон махнул короткими крыльями и воспарил над стеной.
Они увидели всадника.
Он мчался по верху сооружения весь в черном на черном коне. Черным блистали бездушные зрачки коня, а из-под копыт роем вылетали черные искры. В одной руке всадник держал копье, в другой - губную гармошку.
Он скакал, рассекая туман, по Золотому Кольцу, а густые ноты тревожной песни гремели над великим городом гимном печального исхода.
Звон простого инструмента приводил в замешательство и парализовывал волю жителей городских кварталов.
Фонет парил над Москвой и было видно, что люди, как сонные мыши, синхронно двигаются по вымирающим проспектам к городским воротам.
Чем дальше всадник скакал, чем гуще становилась странная песнь его, все больше и больше народа выстраивались в затылок друг другу и пробирались к выходам из столичных теснот.
А там скучились враз узнаваемые разбойнички из банды Коленвала, который, как выяснилось, был женщиной - офицером госбезопасности, а так же незаконнорожденной дочерью Мака Симона.