Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну !
Шрифт:
"Коварство и любовь, - шептал Смоковницын, - коварство и любовь - вот естественный ход вещей!"
С электронным богом творилось неладное. Он несколько раз пытался что-то сообщить, но рождал лишь хрипящие корявые звуки, дар речи его пропал, как не было. Вся полуживая суперконструкция содрогалась от внутренних ужасных толчков, головы продолжали нестись вокруг, но многие срывались с орбит и с выпученными глазами разлетались по зале. Находится поблизости с Фоваосом стало опасно, Веня пару раз едва успел отстраниться от сорванных с орбиты черепов, они просвистели совсем рядом как чугунные
Люди с трудом удерживались на ногах. Шум перерос в грохот, а ветер в ураган. Тучи пыли поднялись в зале, дышать стало трудно. София пыталась остановить вышедший из-под контроля механизм, утерявший всякие божественные черты, и существом своим напоминающим более загулявшего дьявола. Ничего не вышло. Хакер стал неуправляем.
– Где выход?
– тряс Петр за плечи Софию, - куда идти?
Но женщина упрямо молчала.
– Мы погибли, - шептал Веня, - не спастись.
Дочь чиновника заметалась по помещению, кричала, что дверь рядом, нужны ключи - карточки, которые куда-то унесло, но было поздно. Конструкция набухла, затряслась, внутри ее клокотало, бурлило, что-то трещало и лопалось, неистовый гуд нарастал, бесконечное эхо трепало барабанные перепонки так, что, казалось, вот-вот они разорвутся в клочья, постамент ходил ходуном, и наконец, рухнул. На миг востановилась редчайшая тишина. Будто все кончилось. Только черепок покатился где-то, постукивая.
Взрыва потом никто не услышал. А картина предстала красочная. Не описать. Раздувшееся яйцо - нехренаська выкатилось, вибрируя, из-за пыльных туч, остановилось, как бы в нерешительности, и пыхнуло нестерпимыми лучами во все стороны. Исчезли твердые опоры, земля разверзлась, все-все исчезло, нахлынула пустота и пропали ощущения. Все кругом пропало.
***
Четырнадцать зеленых лун летали в темноте попарно. Ломаные траектории были нелогичными и непредсказуемыми. Лунные пары то взлетали вверх, то устремлялись вниз, их мотало из стороны в сторону, без внятных закономерностей. Смоковницын долго наблюдал за движением странных объектов и пытался понять, жив ли сам иль мертв, и что ждать от снующих перед ним зеленых огоньков. Ощупал тело, значит жив. А страха не было. Нервная система, пережившая стресс, устала волноваться и андреаналин не вырабатывался.
Петр попробовал рассуждать логически, но сосредоточиться не мог мешали веселящиеся в пространстве фонарики. Странное дело, милиционер отчего-то почувствовал к ним особое расположение. Изумрудные точки сновали в пространстве как малые дети, высыпавшие на улицу золотым весенним днем. "Это сон, - решил Петр, - сладкая дрема, я умираю, и умираю во сне..."
Смешные комочки сулили ему приятную смерть, милиционер радостно улыбнулся и протянул руку на встречу милым огонькам.
И тут же вскрикнул. В ладонь впились острые зубы. Но кожу не прокусили. Так кусает ученая собака, предупреждая, что шутки с ней плохи.
– Петя...
– услышал он слабый венин голос, - это ты? Где мы?
– Не знаю.
– А это что... летает?
– Не знаю.
Огоньки замерли. Казалось, что они прислушивались к разговору.
– Эй!
– едва живым голосом позвал Веня, - кто-нибудь...
Никто не откликнулся.
–
Что-то впереди них, в расположении зеленых точек, громко хмыкнуло, зашуршало и вдруг произнесло отчетливо, понятно, но не по-человечески а как-то, полифонически, многомерно, так, будто звук рождался сразу везде, со всех сторон.
– Мы находимся глубоко под землей. Несколько тысяч метров. Это итог моего рождения. Ситуация обычная. Бывали случаи еще больших провалов.
Неизвестный замолчал. Смоковницына поразило не значение сказанного, а методичность речи. Сказанные правильные фразы, словно из... доклада были взяты, а интонация и характер произношения не походили на привычную человеческую речь.
– Эт...то, вы кто?
– запинаясь спросил Веня.
Ответ не заставил себя долго ждать.
– Фонет, - услышали приятели.
– Кто?
– переспросил Петр.
– Фонет. Дракон.
– Вот драконов нам еще не хватало, - воскликнул стрингер, - ну все было: убийцы, насильники, людоеды, боги недоделанные, а теперь дракон!.. Это что ж такое!
– Вы нас кушать будете?
– поинтересовался Петр.
– А вы хотите?
– спросил неразличимый дракон.
Знаете, нет, почему-то!
– съехидничал Вениамин, - не было такого
желания.
– Тогда не буду, - быстро согласился опасный собеседник.
– Как мы здесь оказались?
– решил уйти от нехорошей темы Петр.
– Я объяснил, - сказал спокойно без всякого недовольства назвавшийся Фонетом, - итог моего рождения. Кто-то расшифровал код артефактного саркофага, система пришла в нестабильность и я родился на свет. Рождение драконов всегда связано с выделением огромного количества энергии. Чтобы не было пострадавших, энергия направляется в самую безопасную сторону. Мы находились в месте, где самое безопасное направление было - прямо вниз. Поэтому образовалась скважина, куда все мы и провалились. Энергии было много, больше расчетной, поэтому шахта вышла гигантской и нас засыпало. Скоро здесь кончится кислород и вы умрете.
– А вы?
– поинтересовался Веня.
– А я - нет. Мне не нужен кислород. Я могу дышать, могу не дышать...
– А зачем дышите тогда?
– перебил его стрингер, - не дышите! Нам больше достанется!
– Не имеет значения, - ответил добрый дракон, - Вы в безвыходном положении. А срок наступления смерти неважен. Раньше, позже. Нет разницы.
– А вот для меня есть!
– крикнул Веня, - ишь распорядился!
– Слушайте-ка, как вас там, Фонет, что ли?
– вопросил Петр, - вы ж тоже сдохнете, рано или поздно? Или нет? Будете ждать пока отроют?
– Ожидать, пока меня отроют, я не буду. Зачем мне ждать того, что никогда не случится.
– Логично, - заметил Петр.
– Я улечу, - сказал дракон.
– Куда?
– рассмеялся стрингер, - куда вы полетите, если кругом земля, почва.
– Мне все равно, где летать. Я летаю в любой субстанции, в том числе и в данной.
– Хорошо бы осмотреться, - сказал Петр.
– Осмотритесь, - согласился дракон, - ничего интересного.
– Но темно, ничего не видно. Кроме мелькающих точек.