Широкая кость
Шрифт:
– Я не хочу поступать в колледж. – Мамино лицо становится сердитым, выражение точь-в-точь как у подростка с плаката «Нет наркотикам!», висящего на стене у нее над головой. Действенный, однако, плакат. – Хочу покончить с учебой. До свиданья. Кончено. Больше. Никакой. Учебы.
– И не думай, – отрезает мама.
Сестра произносит «о-о-о-о», словно кучка детей на детской площадке, когда кто-нибудь сваливается с горки. Ей явно становится уютно, будто она смотрит ток-шоу.
– Больше никаких разговоров об этом.
– Но я уже все спланировала.
– Нет, Блюбель, мне наплевать, что говорит Джулиан из службы занятости. Ты не бросишь школу, мы уже сто раз об этом говорили. И неужели мы должны это обсуждать в кабинете врача?
– Мама, это возможно и совершенно законно. Мне нужно пройти профессиональную подготовку… Я могу просто подрабатывать в «Планете Кофе». И если я попрошу Алисию заполнить заявление о стажировке – профессиональном обучении по специальности баристы, то буду получать зарплату и одновременно учиться…
– Да что ты такое говоришь? Мечта твоей жизни – стать баристой?
– Ну… нет, пока не уверена, но если и так, то что? Я просто знаю, что эта дурацкая школа мне ничего не дает, а так я по крайней мере выиграю время, чтобы понять, кем хочу быть.
– Ты просто беспокоишься о результатах экзаменов, Блюбель. Но они уже сданы. Я уверена, оценки будут хорошими. Так что перестань волноваться.
– Экзамены тут совершенно ни при чем. – На самом деле я втайне беспокоюсь о результатах. На экзамене по английскому я заснула, потому что стихотворение для разбора было невероятно скучным; не знаю, почему нам не дают хороших стихов. И мне казалось, что географию я написала нормально, но за ланчем я подсела к Диане и выяснила, что ее ответы очень сильно отличаются от моих, а уж она-то знает все.
Медсестра сидит на своем скрипучем стуле развалившись, как в кресле.
Мама добавляет:
– Ну а в самом худшем случае мы точно знаем, что экзамен по изобразительному искусству ты сдала хорошо.
Вообще-то должна была, но с рисованием получилось хуже всего. Дело в том, что после того как я нарисовала натюрморт – вазу с фруктами, – у меня осталась такая куча времени, что я затушевала весь фон черным угольным карандашом. Не знаю, что на меня нашло. Подвело творческое воображение. Картинка выглядела так, будто побывала в руках у гота. Это изображение будет меня преследовать до конца моих дней.
Тогда-то у меня и случился этот дурацкий приступ астмы. На экзамене по изо. Единственном, в котором я была уверена. И все столпились вокруг меня, смотрели, как я корчусь на заляпанном краской сером линолеуме, будто слизняк, на которого льют соленую воду, и глупо, по-девчоночьи шушукались, не зная, что делать. Еще один повод для школьных дурынд судачить, что разлад родителей наконец на мне сказался. «Она все замазала черным углем, мисс, а теперь у нее приступ паники, и она умирает! У нее нервный срыв!»
Нет, я туда не вернусь. Не могу, и все тут.
Сардины
– Мам. Ты только
– Не сейчас. Мы обсудим это позже, – говорит мама медсестре, даже не глядя на меня.
– Ты сказала, что выслушаешь, если я посоветуюсь с Джулианом из службы занятости.
– Просто чтобы ты успокоилась. Пойдем, сейчас не время и не место.
– Успокоилась? А нормально тут сидеть и обсуждать мою фигуру – это что, не личный вопрос? И что вы с папой опять разбежались. А говорить о моей жизни ты не желаешь. Речь о моем будущем. Не о твоем. И хорошо, что мы говорим об этом при медсестре. Я не хочу поступать в колледж. Не хочу в университет. Я хочу работать в «Планете Кофе». Отрабатывать нормальную смену плюс обучение и заодно думать, чем бы хотела заниматься потом.
– Это называется академический отпуск, – говорит мама, как будто демонстрирует медсестре, что отлично разбирается в теме.
– Нет, мама, академический отпуск означает перерыв в одном и том же виде деятельности. Школа, а потом снова другая школа. А я не хочу делать перерыв. Я хочу резко бросить. До свиданья. Привет. Конец.
– Блюбель, но школа рассчитывает, что в сентябре ты придешь учиться. Ты же не можешь так…
– Почему?
– Ты можешь просто послушать сестру и начать вести дневник?
– Я же не сказала, что не стану вести дневник.
– Вот спасибо, бери тетрадь, и мы пойдем, хорошо?
Мама берется за сумочку; я останавливаю ее, как уличный регулировщик.
– Я буду вести дневник, если ты не против того, чтобы я бросила школу.
– Не хочу сейчас об этом говорить. – Она пытается протолкнуться мимо меня; мы как будто поменялись ролями.
– Ты-то не училась в колледже, мама.
Сестра бросает взгляд на маму. Честно говоря, я не хотела пускать в ход эту отравленную стрелу, но мама сама меня вынудила. Козырь. Туз.
– Тогда было другое время. – Мама смотрит на медсестру извиняющимся взглядом, будто ищет сочувствия. Как будто надеется, что у той тоже нет образования.
– Оно всегда другое, мама. И я хочу, чтобы ты помнила об этом и когда речь идет об этом дурацком ИМТ [1] . Когда-то он был другим, поэтому сейчас меня считают коровой, а я вовсе не такая. Просто время другое и все стали крупнее. Конечно же. Половина моих одноклассниц по дороге домой сжирает целую упаковку жареной курицы. Видела бы ты, какие у них сиськи. Но посмотри на меня – я просто живое воплощение того, что многое изменилось. Вообще все изменилось. Поэтому жить так интересно. Когда-то давным-давно, мама, мы были обезьянами. Такими же, как сегодня обезьяны. Мы меняемся. Ну что, договорились?
1
Индекс массы телы.