Широко закрытые глаза
Шрифт:
– Я только недавно сменила замок на входной двери, - сказала она тихо и внушительно.
– Терпеть не могла тех людей, которые раньше занимали эти аппартаменты. Я им не доверяла. Они постоянно рылись в моих вещах.
– Ее глаза скользнули по мне.
– Я заявила им, что мне это не нравится. Ненавижу шпионов.
– А как насчет ключей от черного хода и от этой двустворчатой двери? поинтересовалась я.
– На черном ходе только задвижка и нет вообще никакого замка. А дверью, которая ведет к лестнице в подвал, никогда не пользуются, я ведь вам уже говорила! Она заколочена!
–
– Так вот, дитя мое, когда вас нет дома, этот ключ должен всегда висеть на крючке. Вдруг возникнет пожар!
– Но тогда любой в доме может запросто войти в мою комнату! запротестовала я.
– Этого никто не сделает! Здесь живут только порядочные люди.
Я решила не уступать.
– Сожалею, но я хочу, чтобы ключ от этих дверей был у меня.
Поколебавшись, она отдала его мне и осталась стоять в нерешительности. Я тоже стояла посередине комнаты, показывая ей тем самым, что хотела бы остаться одна. В конце концов она что-то пробормотала и медленно захромала из двери. Замок и ключ показались мне слишком уж простыми. Я немного поэкспериментировала и установила, что стул от столового гарнитура хорошо подходит под ручку двери. Если кто-нибудь попытается войти, этот стул произведет достаточно шума, чтобы спугнуть непрошенного гостя. Успокоенная и смертельно уставшая, я легла в постель.
Была почти полночь, когда я проснулась. Ощущение чужого просочилось из моего подсознания. Чужая постель, чужой дом. Я тихо лежала на спине и прислушивалась.
В моей комнате было не совсем темно, так как на углу Трент-стрит стоял уличный фонарь, слабый желтый свет которого проникал в мою комнату.
Кнак-кнак-шшш...не обычный, нормальный шум жизни, а тихие шорохи, которые можно услышать в ночной тишине в таком старом доме. Казалось, будто все это старое, темное здание напряженно прислушивается, будто ждет чего-то, затаив дыхание. Но чего именно? Подкрадывающихся ног? Нащупывающих рук? Одним движением я села и схватилась за выключатель над тахтой. Что за нелепые, глупые мысли! Это совсем не похоже на меня.
На полу лежала стопка журналов. Я вскочила с постели, босиком прошлепала через комнату, взяла один журнал и снова вернулась в постель.
Едва я успела прочитать несколько первых предложений короткого рассказа, как вдруг в мою дверь постучали. Я опять рывком села.
– Кто там?
– спросила я охрипшим голосом.
– Это я, миссис Гэр, - донесся до меня шепот.
– Вам нехорошо?
Я облегченно вздохнула.
– Нет, - откликнулась я громко и четко.
– Я проснулась и не могу снова заснуть. Я ещё немного почитаю. Вы что-нибудь имеете против?
– Ведь уже почти два часа, - проворчала она, а затем я услышала, как она возвращается в свою спальню под лестницей.
Я так разволновалась и разнервничалась, что едва понимала прочитанное, и ещё раз начала читать этот рассказ. А затем я услышала шум открываемой и закрываемой входной двери и тяжелые шаги.
– Это я, миссис Гэр, - послышался густой пьяный голос. Тот, кому он принадлежал, похоже, не очень твердо держался на ногах, так как внезапно он с громким "бумм"
Я ничего не имела против обыкновенного пьяницы, так как, если он и может быть неприятен, в нем, во всяком случае, нет ничего жуткого. Все-таки я снова вскочила с постели и проверила свою баррикаду у двери.
– Здесь никто не может войти, не подняв адского шума, - с облегчением подумала я.
– И если этот старый дом подслушивает, то он должен будет это услышать.
В конце концов я успокоилась и уснула. И, уже погружаясь в блаженное состояние сна, я ощущала, что стены этого дома прислушиваются к каждому моему вздоху.
Проснувшись, я решила, что мне следует посмеяться над напавшими на меня ночными страхами, но все, что я могла изобразить, была неопределенная ухмылка. Позднее, когда я встала, мои фантазии показались мне довольно смешными. Однако, пока я лежала в постели и осматривалась в этой солнечной тихой комнате, все ещё испытывала ощущение, что меня подслушивают.
После завтрака, состоявшего из кофе и тостов, я начала наводить порядок в своей комнате. При этом я открыла дверь - хотела увидеть людей, живущих в доме. Если они мне не понравятся, я перееду. Я не имела ни малейшего желания связываться с чем-то сомнительным.
Сначала мой быстрый изучающий взгляд упал на худую женщину с черными крашенными волосами и худощавым, неумело накрашенным лицом. Утомленная женщина, преувеличенно, притворно бойкая, которую легко представить на месте озабоченной продавщицы. Должно быть, это мисс Санд. Этот тип я хорошо изучила у Теллера. Она, не поздоровавшись, пробежала мимо моей двери.
Шум, доносившейся из комнатушки под лестницей, известил, что миссис Гэр встала. А несколько позже я услышала из подвала лай и визг её питомцев. Очевидно, они желали своей хозяйке доброго утра.
До меня донесся громкий и резкий голос миссис Гэр. Она обругала кого-то "неисправимой лентяйкой". Она, конечно, должна рано вставать. Не то, что миссис Тевмен, которая валяется в постели, в то время, как комнаты остаются неубранными!
Около девяти к моей двери приблизился маленький пожилой джентльмен. Он напоминал испуганную мышь.
– Доброе утро, - крикнула я.
– О, доброе утро, доброе утро, - ответил он сухим, деловым тоном и помчался прочь, как будто боялся, что я накинусь на него.
Едва ли это мог быть бывший полицейский, к тому же он был слишком мал ростом. Вероятно, это был другой пенсионер, мистер Грант.
Примерно через час по лестнице из подвала на первый этаж с ворчанием поднялась недовольная темноволосая женщина с ведром, веником и довольно грязной тряпкой. Это, вероятно, должна быть миссис Тевмен, которую недавно бранила миссис Гэр. На полпути она встретила другую женщину, которая в этот момент спускалась по лестнице - полная смуглая дама с довольно внушительными усами. Без сомнения, миссис Уэллер. Она в нерешительности остановилась в холле, пока к ней не присоединился довольно неповоротливый, казавшийся задумчивым мужчина лет сорока со свежим розовым лицом. Очевидно, мистер Уэллер. Разве полицейские выходят на пенсию в таком возрасте?