Широкое течение
Шрифт:
металла, ободренный неумолчной канонадой молотов, Ан¬
тон стоял, широко расставив ноги, и расширенными, вос¬
хищенными глазами смотрел в глубину корпуса. Над
головой, под высоким стеклянным потолком величаво
разгуливали мостовые краны, легко носили на цепях же¬
лезные ящики с откованными деталями, споро и деловито
ныряли по цеху юркие тележки, крутились вентиляторы,
двигались конвейеры, вращались огромные зубчатые ко-
леса
наискось прорезая клубы черно-сизого дыма, тянулись
тугие ленты солнечного света, освещая предметы, одухот¬
воряя людей. И над всем этим — над огнем и металлом,
над оглушающими, громоздкими машинами — властвовал
человек, грел до- белизны сталь, а затем молотом мял ее,
точно глину, придавая нужную форму.
— Вот это работа!.. — восторженно прошептал глубо¬
ко взволнованный Антон, наклонился к уху мастера и
крикнул: — Показывайте, куда встать... — И пошел вдоль
корпуса размашистым уверенным шагом.
Самылкин, оглянувшись на Безводова, который хитро
ухмылялся — дескать, не удалось, — поспешил за нович¬
ком.
Василий Тимофеевич подвел Антона к молоту: два
массивных чугунных столба-станины; а между ними вверх
и вниз ходит тяжеленная стальная глыба со штампом,
так называемая «баба». Кузнец Фома Прохорович Полу-
тенин, плотный, несколько грузный человек с тяжелова¬
тым — сквозь очки в железной оправе — взглядом умных
глаз, стоял у молота; нагревальщик его заболел, и он, в
ожидании другого, брал заготовки сам.
— Вот тебе, Фома Прохорович, новый нагревальщик...
учи его, — сказал Самылкин, кивнув на Антона.
Чуть наклонив голову, кузнец сердито и оцениваю¬
ще-взыскательно поглядел на парня поверх очков; тот,
не мигая, ответил ему таким же прямым, внимательным
взглядом. Новичок, должно быть, понравился кузнецу: за
очками от глаз пошли в стороны лучики морщинок. Фома
Прохорович повернулся и сделал знак головой. Откуда-то
из-за станины вынырнул проворный, чумазый, тощенький
парнишка в кепке козырьком назад, тоже в очках; под¬
скочив к кузнецу, он с готовностью подставил ему свое
ухо; тот что-то сказал ему и вместе со старшим мастером,
грузно ступая, ушел попить газированной воды и поку¬
рить.
А парнишка — это и был Гришоня Курёнков, подруч¬
ный кузнеца, — потянул Антона за рукав к печи. Привста¬
вая на цыпочки, подтягиваясь к его уху, он резво, за¬
ученно стал объяснять, как загружать печь новой партией
заготовок, как подавать топливо, как держать
ру, чтобы не перегреть металл, как сподручнее доставать
из печи заготовки и как легче их применить к молоту.-» .
Антон наклонился и заглянул внутрь печи: за желез¬
ными заслонками бушевал огонь, длинные багровые, с
черными прожилками ленты его свивались в спирали,
текли, вихрились, накаляя добела стальные болванки.
— Для начала хочу загадать загадку, — сказал Гри-
шоня, серьезно поджав губы. — Отгадай: сидит дядя Па¬
хом на коне верхом, книжку читает, а сам ничего не
знает... Ну-ка?
— Очки, — ответил Антон, Vie глядя на Гришоню.
— Ты знал, наверное, — разочарованно протянул Гри-
шоня и, подтолкнув Антона в бок, предупредил: — Голо¬
ву в печь не суй, если хочешь остаться красивым. Я вот
спервоначалу тоже был чернобровым брюнетом, а часто
совал нос в печку, стал блондином—опалило. Видишь?—
смахнул он прокопченную кепочку и показал льняные
свои волосы.
Антон невольно и с опаской потрогал брови, но тотчас
поняв, что его разыгрывают, замахнулся на Гришоню,
который визгливо засмеялся, сгибаясь.
Вернулся Фома Прохорович, мотнул головой, подзы¬
ва« к себе Антона.
— Как зовут? — спросил он и по привычке подставил
ухо. — Иди сюда.
Обойдя молот, Полутенин остановился и, чуть запро¬
кинув лицо, показал рукавицей вверх: на чугунной ста¬
нине выделялась приклепанная бронзовая пластина с
надписью: «На этом молоте в сентябре 1935 года было
положено начало стахановскому движению в машинб-
строении».
— Понял, на какой молот встаешь? — со значением
спросил Фома Прохорович. Не сказав больше ни слова,
он включил пар, натянул рукавицы; справа от него при¬
строился Гришоня. Усатый прессовщик, докурив, бросил
под ноги окурок и встал к прессу.
Без суеты, спокойно, длинной кочергой достал Антон
заготовку из печи, пододвинул ее к краю пода, подхватил
клещами и подал кузнецу. За ней вторую, третью... И по
тому, как прочно стоял он у печи, как не спеша, несмот¬
ря на то, что не успевал за кузнецом, но уверенно пода¬
вал болванки, Фома Прохорович, все время наблюдав¬
ший за его движениями, решил, что оставит этого пария
в своей бригаде.
Прошло два часа. Молот неустанно, то натужно, глу¬
хо, то молодо и торжествующе, ухал и, ухал. Антон раз¬
меренно подавал раскаленные болванки, но тело — руки,