Широкое течение
Шрифт:
плечи, лопатки, поясница — тупо ныло, будто распухало,
ноги едва сгибались, в голове звенело, по спине струи¬
лись жгучие ручейки пота, и ему казалось, что вместе с
этими струйками, опустошая его, вытекает и сила. Но он
все так же продолжал подавать, не показывая виду, что
устал.
— Ты бы сел, отдохнул, надорваться можешь с не¬
привычки, — посоветовал Фома Прохорович, наклоняясь
к Антону.
— Перерыв будет — отдохну, —
гревальщик, кидая на штамп заготовку. И молот все сту¬
чал, все гремел, плющил сталь, осыпал темный пол крас¬
ными брызгами окалины...
Наконец наступила пора обеда. Молоты смолки, и в
цехе, над цехом, во всем мире под голубым апрельским
небом широко и вольготно распростерлась желанная то¬
мительная тишина, хотя в ушах Антона все еще бушевал
хаос звуков, глухих взрывов, медленно отдаляясь и зати¬
хая, как, ворча и затихая, отдаляется гроза, с бурей, с
громом и вспышками молний. Антон обессиленно сел на
груду холодных болванок, и тотчас перед глазами нача¬
ли играть, расходиться, сплетаться огромные круги не¬
обычайных волшебных цветов.
«Давно не работал в кузнице, отвык, вот и устал», —
подумал он, прикрывая глаза отяжелевшими веками и
улыбаясь новым, неиспытанным ощущениям.
Как сквозь дремоту долетел до него голос Гришони:
— Говорили тебе — отдохни, нет: дай характер про¬
явлю, силу покажу! Идем обедать. Ну, седлай меня, на
закорках понесу.
Антон оперся рукой на плечо Гришони и зашагал по
опустевшему цеху в столовую.
Там стояла толчея и веселый шум. Фома Прохорович
уже сидел за столом. Здесь он показался Антону не та¬
ким суровым, как в цехе, на переносице отпечаталась
красная полоска — след очков; приподняв тяжелые брови
и открыв участливый взгляд утомленных глаз, он сказал
глуховато:
— Садись. Проголодался, наверно? Я уж постарался:
заказал тебе и первое и второе. — И, помолчав немного,
испытующе спросил: — Уломала работка? Бежать не со¬
брался? Признавайся,
— Нет.
— Наша профессия горячая и тяжелая, это верно.
Зато и почетная, — весело, ободряюще заговорил кузнец,
принимая от официантки тарелку с борщом. — Почетная
и старинная. Токарей или там фрезеровщиков, электриков
еще и в помине не было, а кузнецы уже стояли у горна,
стучали своими молотками, ковали: для пашни — лемех,
для поля брани — меч. Сколько лет ей, нашей профессии?
Может быть, тысяча, может, пять, — поди, сосчитай! А
она все такая же молодая, все служит людям, места
его не уступает, обновляется с каждым годом, новой тех¬
никой обрастает... Ты этого, брат, не забывай! Мы, рабо¬
чие люди, — основа всей жизни, фундамент государства.
Так, что ли, Гриша?
—- А то как же!—отозвался Гришоня, точно отмах¬
нулся, — он торопился скорее поесть.
— Значит, каждый кирпич в этом фундаменте должен
быть крепче стали!—заключил Фома Прохорович. — А
что устал ты, Антон, так это ненадолго. Лет двадцать на¬
зад, когда я начинал кузнечить, я тоже первое время
света белого не видел, а потом втянулся. И сейчас озоло¬
ти меня — я свою профессию не променяю ни на какую
другую!
И действительно, недели через две Антон уже не так
уставал, мышцы привыкли к нагрузке, руки и плечи не
болели. А прошел месяц, и он прочно утвердился у печи,
освоился в цехе, узнал многих кузнецов, прессовщиков,
нагревальщиков. Вместе с ними он работал, жил в обще¬
житии, ходил по вечерам во Дворец культуры.
Там в один из вечеров отдыха молодежи и познако¬
мился он с Дюсей Костромипой, девушкой, похожей на
красивую пеструю бабочку. Она только что окончила де¬
сятилетку, и жажда веселья влекла ее всюду, где можно
было развлечься, закружиться в танце, пощебетать; по¬
смеяться. Смеялась же Люся неистощимо, заразительно
весело, с упоением; при этом голова ее чуть-чуть запро¬
кидывалась, ровные ряды зубов влажно блестели, ямочки
на щеках углублялись, и в хитро прищуренных, припод¬
нятых к вискам глазах вспыхивали пленительные огоньки.
Как-то раз, танцуя с ней и любуясь свежей, теплой
кожей ее лица, Володя Безводов подумал: «Если бы она
хоть на минуту забыла, что она красива, то сразу стала
бы простой и милой девушкой...». И тут же поинтересо¬
вался:
— В какой институт вы думаете поступать, Люся?
— Не знаю, я еще не успела подумать об этом, —
ответила она беспечно, тряхнув длинными локонами.—
Институтов много, а я одна. — Опираясь на его руку,
оглядываясь, она наслаждалась музыкой, движением, ка¬
русельным мельканием лиц. — Знаете, Володя, так хочет¬
ся отдохнуть от уроков, от учителей, от парты... —• По¬
молчав немного, щурясь на свет прожектора, спросила:
— Почему вы сегодня один?
— А с кем же я должен быть?
— Я привыкла видеть вас в окружении приятелей.
— Сегодня со мной только мой старый друг Антон