Шиш вам, а не Землю!
Шрифт:
— И купим себе безводный и безатмосферный астероид! — обрадовался Дит.
— Бери выше. По планете купим, — степенно поправил Тит. — С атмосферой, водой и даже сушей. Хочешь в одной звездной системе, хочешь в разных.
— Вот я засажу тогда свою планету коноплей, — мечтательно зажмурился собеседник Тита.
Тем временем перегрузка, терзавшая тела разведчиков, иссякла совсем и на смену ей пришла блаженная, благодатная невесомость.
— Но как Совет собирается заработать на Земле? — ни с того ни с сего усомнился в успешном исходе дела Дит.
— Очень просто, — Тит ткнул коготком в какую-то кнопочку на панели, отчего весь корабль передернуло и сам он даже с опаской отодвинулся
— Гениально! А земляне? Что с ними будет без их гравитации?
— А-а, дались тебе эти земляшки, — отмахнулся Тит от товарища, как от назойливой квабромухи. — Всех туземцев мы поместим в особые резервации, которые разместим в астероидном поясе Солнечной системы. Пусть колонизируют и осваивают космос. Нечего им на Земле отлеживаться. Как сами они любят говорить: третье тысячелетие на дворе… А слушай, дружище, — осклабился бывший зек острозубой фомальдегауской улыбкой. — А не махнуть ли нам, брателло, в какой-нибудь придорожный кабак. Из тех самых, что в немалых количествах понастроили синемордые фарагоссцы в последнее время возле звездных трасс. Спиртное, я думаю, там найдется. А уж девчонки сами в руки полезут, завидев наши тугие сберегательные книжки. Особенно — дэнверки и драгомейки. Напьемся до чертиков. Настоящий отдых для таких мужиков, как мы.
7
Конечно же, земные, и в особенности русские спецслужбы очень и очень постарались, разрабатывая методы и приемы телепортации живой антиматерии. И не только антиматерии, но и антинематерии.
Но и у этих служб не все получалось, как следует. То есть, не все получалось как с материей неживой. Вернее, с живой материей получалось, как с мертвой, в результате чего вся живая материя по прибытии на конечный пункт прибытия оказывалась, можно смело сказать, не совсем живой. А, если еще смелее выразиться, то и — вовсе не живой.
Другими и теми же словами, все лягушки, мыши и попугаи, посланные из пункта «А» в пункт «Б» (и не только в пункт «Б», но и во все другие пункты всего русского могучего алфавита) эти маленькие существа самым наглым и беспардонным образом заявлялись в эти пункты безнадежно бездыханными.
Придуркин, всего лишь выбранный для испытания телепортационной техники и назначенной посему для солидности на должность суперагента, но далеко не являющийся таковым, как мы прекрасно понимаем, на деле, ни сном, ни духом не ведал, что он в сем эксперименте — нечто вроде лабораторной крысы и не более того.
И потому должностью своей Кондратий гордился весьма и весьма.
До сей поры денно, а иногда и нощно, беззаветно трудившийся на заводском конвейере по сборке унитазов и другой полезной в быту аппаратуры, он никогда и не думал, что однажды ему предложат столь высокий пост: вызовут в отдел внешней разведки и предложат под страхом немедленной смертной казни добровольно поработать на Отчизну. А заодно и — на благо всего прогрессивного и от того словно взбесившегося в последнее время человечества.
Не знавший в своей, более чем скромной и скоромной жизни ничего, кроме дешевой колбасы, трендюлей от начальства, однокомнатной хрущевки и сглаженных новостей о разгуле криминала в стране, он сразу и не уразумел, куда клонят приторно слащавые и хитро щурящиеся дядьки в дорогих костюмах. Особенно, когда его спросили, не хочет ли он, Придуркин стать новым Штирлицом, Джеймсом
А, когда уразумел, что к чему, перепугался не на шутку. Вследствие чего очень скоро Придуркину отчего-то захотелось домой. Помнится, его даже бросило в жар и холод одновременно. Вспотев, как вареный рак, он затрясся одновременно от холода. И долго топтался на месте, бестолково лупая глазами и бубнил односложно: бу-бу-бу-бу!..
А, когда высокопоставленные во внешней космической разведке мужики прислушались к его невыразительной речи, то уловили:
— А чаво я? Возьмите вон Семку. Из механического. Все я, да я. Как премии, так — Семке, а как песочить кого в конце месяца, так Придуркина. Я ж вам не виноватый, что всегда виноватый. Хвамилия у меня такая. Меня с ентой хвымилией и в школе не всегда дразнили. Потому что и дразнить неинтересно, когда фамилия такая дразнительная. Бери эту хвамилию, в обчем, и дразни сколько пожелаешь. Куда уже дразнить? Некуда… Учитель, тот сразу и сказал про меня всему классу, что с такой фамилией, как у меня, в космонавты не берут. И о пятерках мне помышлять и не стоит. Дело бесперспективное и заранее обреченное на провал. Как бы мне на троечки все закончить, учитель сказал… Не, ни Штирлиц, ни Борман из меня не получится. Не та лингвистика. С ентой хвымилией даже в магазине появляться опасно. Сразу обсчитывать начинают. Вот и в ЖЕКе… Там и то насобачились приписывать мне свои долги. То есть, господа, хвамилие многое значит для человеческого счастья на Земле или его же несчастья. Нет, ищите себе другого Штирлица, а не мою кандидатуру. Того же Семку, из механического. Он ведь подлиза страшный! Как увидит начальство, так весь тремтит, так ему подлизаться хочется. У него прямо мания какая-то подлизываться и лебезить. Он ничего с собой поделать не может на этой почве. И на любой другой. Сам мне об этом говорил. «Я, — говорит, — Кондратий, маньяк-подлиза страшный и это моя планида такая». Вот.
— Заткнитесь, пожалуйста! — почти вежливо перебили словоохотливого слесаря-сборщика. — Вам, что Родина-мать прикажет, то и будете делать, а не выдвигать свои кандидатуры. А наше предложение — так, для проформы.
И Кондратий, не откладывая дела в долгий ящик, хотел поинтересоваться у строгих, но добрых дядек, что такое «проформа», но не решился, уж больно серьезными и занятыми они казались.
А штатский с военной выправкой продолжал между тем:
— За Вас, верьте моему слову, господин… хмм… гмм… э-э… Придуркин, уже все давно решено. Родина-мать, так сказать за Вас решила. И она же Вам, эта самая Родина, ядреный корень, уже приказала. С завтрашнего дня, а, вернее, утра Вас последовательно и целенаправленно примутся переделывать в спецагента лучшие наши специалисты. Для дальнейшего, так сказать, целевого использования… Гмм… Хмм… Умм… В открытом и закрытом для общественного использования, так сказать, космосе, но открытом для всех наших агентов.
— Позвольте спросить? — поднял руку Придуркин. И, получив милостивое разрешение, прокашлялся: — А отчего только с завтрашнего? Нельзя ли процесс ускорить?
Придуркин, конечно, слышал о стремительных методах работы спецслужб. Но, поняв, что ему не отвертеться от почетной миссии, решил в самом начале своей работы выслужиться, ускорив работу по своей вербовке еще на порядок-другой.
Штатский сурово сдвинул брови в ответ на инициативу Придуркина.
— Оттого, что сегодня Вы будете подписывать обходной на своем заводе, а так же прощаться со знакомыми и близкими Вам людьми, — сказал он.