Шиворот-навыворот
Шрифт:
Витька беззвучно выдохнул. К доске вызвали не его…
— Мам, — начала Лиля и перевела взгляд на Пахомова, словно ища подсказки.
Пахом откашлялся и пробурчал нехотя:
— Помните Нестерова, РаисПетровна?
— Восстал из ада? — цинично поинтересовалась Раиса, сложив губы в недобрую складку.
— Типа того, — процедил Витька.
— Это та история с убийством машиниста? — резко осведомилась она.
— Ну да. Тогда нам казалось, что все обошлось, — махнул рукой Пахомов.
— Вам казалось. А мы с Модестом разгребали навоз после вашей самодеятельности.
— Федоров — это тогдашний начальник отделения милиции? — опешил Пахомов.
— Да, его сын в моем классе учился. Пришлось идти на поклон. — Витька видел, как по лицу классной пошли пятна. Она на минуту замолчала и зло продолжила: — Но я так скажу, Витя. Я не знаю, как вы с Иштваном вляпались в это дерьмо. Да еще и мою дочку втянули. Но дела ваши плохи. Я хорошо помню Вову Нестерова. Это убийство — закономерный итог.
— Почему, мам? — еле слышно подала голос Лиля.
— Почему помню… — поморщилась Раиса. — Он изверг был с самого детства. Животных мучил. Исподтишка над слабыми издевался. Приходилось за ним следить постоянно. Отвратительный ребенок. Никому не нужный. И мамаша у него гадкая.
— Но это еще ни о чем не говорит, — заметила Лиля.
— Есть такое понятие, как жажда крови, — продолжила Раиса Петровна, не обращая на дочку внимания. — Термин ввел Фромм. Это тип насилия, направленный на собственное самоутверждение путем кровопролития и убийства. Теперь вы понимаете, с чем столкнулись?
— Откуда такой вывод? — поинтересовался Пахомов.
— Витя, ну мы же в школе разные тесты проводим. А в те годы у нас психолог хороший работал, Маргарита Сергеевна. Помните?
Лиля кивнула.
— Она, кстати, Нине Сердюковой теткой приходится, и мне недавно передала, что на каком-то торжестве Манькин жених и его мать очень плохо отзывались об Иштване. Что за люди? Мы их знать не знаем, а они нас грязью поливают, — Раиса всплеснула руками и скорбно посмотрела на бывшего ученика.
— Витя, сделай так, чтобы мои дочка и внуки остались живы. У тебя есть для этого связи и средства. Очень тебя прошу. — Она всхлипнула и, не сдержавшись, разревелась.
Плачущую Раису Виктор Пахомов видел впервые.
ГЛАВА 17
День не задался с самого утра. Иван планировал не ездить на кладбище, а свернуть сразу же за красным "мерседесом". Подстраховать. Но стоило ему утром войти в холл заводоуправления, как нос к носу столкнулся с Мариной. Она выглядела как юная девушка. Почти никакого макияжа, бледное лицо, заплаканные глаза.
— Я очень тебя прошу, Иван, — быстро начала она, не поздоровавшись. — Отец без моего ведома просил тебя… Я бы не позволила.
— Излагай яснее, Марин, — раздраженно пробурчал Иван. — Времени мало.
— Пожалуйста, сегодня сделай вид, что мы все еще вместе. Папа сильно расстроен из-за Сережкиной гибели. Я потом ему и маме все объясню. Пожалуйста, не сегодня.
— Хорошо, — кивнул Иван,
— Спасибо тебе, — пролепетала Марина, провожая его до лифта. — Я тебя тут подожду, ладно?
Бессарабу такой поворот показался неудобным. "Что я, зверь какой, что ли?"
— Поднимайся со мной. Посидишь в конференц-зале или в приемной, — смилостивился он.
Разобравшись с причиной аварии, Бессараб позвонил Джотто.
— Все нормально, — заверил бывший каскадер. — Груз получил, еду на место.
Иван поймал себя на мысли, что, может, и хорошо, что он рядом не маячит. А то сразу раскроет Лилькино убежище.
Весь последующий день Сердюковы выводили его из себя. Пришлось заехать за Маринкиными родителями, потом начались просьбы открыть или закрыть окно, включить или выключить кондиционер, остановиться купить цветов. Иван внутренне бесился и мысленно задавался вопросом, почему никто не додумался вызвать такси? Марина вела себя как прежде. Звала его "Ив" и держала под руку.
А на обратном пути с поминок Эльвира с Мариной принялись мыть кости общим знакомым. Иван сосредоточился на дороге, удивляясь, как раньше не замечал ущербности людей, чуть не ставших его родственниками. Он словно очнулся, когда услышал знакомые имена.
— Лилька, наверное, в отеле осталась, не соизволила выйти, — заявила Марина.
Эльвира на нее зашикала поначалу, а потом поинтересовалась:
— С чего ты так решила?
— Пахомов быстро наверх смотался, — заметила наблюдательная Маня. — Видать, устроили альтернативные поминки. Утешили друг друга, — зашлась Марина пьяным смехом.
— Может, и поженятся теперь, — словно размышляла вслух Эльвира.
Ивану хотелось закричать. Обругать матерными словами двух надоедливых кумушек, но он сдержался. Довез до дома и даже помог Эльвире выйти.
И лишь отъехав на полквартала, собрался с силами и позвонил Пахомову.
— Да, жду тебя, — пролаял Виктор Николаевич. — Не понял, куда ты запропастился? Давай подъезжай к входу в отель, ресторан уже закрылся.
Несмотря на поздний час, Широкий проспект жил своей насыщенной жизнью. По каждой полосе неслись машины в три ряда. Сверкала неоновыми вывесками реклама. Где-то там, в небольшом белом здании с французскими окнами, сейчас находится Лиля. А рядом с ней Витя Пахомов. Вдвоем в гостиничном номере. Иван почувствовал, как ревность и злость разъедают нутро, и подступает головная боль.
Он затормозил около входа, над которым красовались большие белые буквы "Василиса". Двери тут же разъехались, выпуская на улицу заплаканную пожилую женщину, которую Иван узнал сразу. "Рая — дочь самурая". И рядом с ней заметил фигуру в странной голубой кофте с заячьими ушами. Наброшенный на голову капюшон придавал сходство с городской сумасшедшей. Около самой машины фигура остановилась, обнялась с учительницей и юркнула к Ивану в "галендваген". Лиля.
— А ваша "дочь самурая" прям лично каждого ученика с поминок провожает? — зло бросил Иван, ударяя по газам.