Шиворот-навыворот

Волкова Виктория Борисовна

Они направились к искусственному пруду, где плавали сизые утки с красными носами. Увидев людей, птицы молниеносно подплыли к берегу и начали носиться туда-сюда в надежде, что добрые дяденьки кинут им кусочек хлеба.

— Я сюда с внуком прихожу, — довольно заметил Кафтанов. — Уточек кормить.

Иван вспомнил, как вскрикнула в трубку Лиля, когда Мишутка полез в такой же водоем в далеком Мюнхене. Засосало под ложечкой.

"Какой же я дурак, — в сердцах подумал он. — Только ленивый не обвел меня вокруг пальца"

Долго корить себя не

пришлось. Отзвонился Шестаков.

— Да, понял, — криво усмехнулся Кафтанов. — Все, отбой. Больше ничего не нужно.

Он хитро посмотрел на Бессараба и протянул многозначительно.

— Да-а… Дела-а.

— Что? — не выдержал Бессараб.

— А то, что Багрянцева выходила замуж трижды и каждый раз меняла фамилию. Дочка от первого брака Раиса, в замужестве Агапова.

Иван напрягся и выжидательно посмотрел на собеседника. Кажется, до него уже стало доходить, кто стоит за мнимым воровством.

— Это мать Ангелины, — промямлил он. — И Лилии Цагерт.

— Совершенно верно, — кивнул полковник, задумавшись. И снова потянулся к телефону. — Шестаков, дай мне все сведения на Самойлова Дениса Николаевича. Он у нас в розыске находится.

Мужчины снова сделали пару кругов вокруг водоема, когда объявился Шестаков.

Кафтанов, нахмурясь, выслушал и в сердцах стукнул кулаком по ограде, отделявшей пруд от дорожки.

— Вот не знал сто лет и жил счастливо, — пророкотал он. — Все ты, — хмыкнул он недовольно.

— Что еще? — напрягся Иван.

— Мнимая сделка. А народ-то думает, что ты победил. А твои враги обвели всех вокруг пальца. Красиво.

— Поясни, пожалуйста, — попросил Бессараб, все еще безуспешно складывая мозаику.

— Гениальная схема, — ехидно буркнул Кафтанов. — Но и сделать ничего нельзя. Все законно. Я только могу предположить, как Сэму удалось стать единственным учредителем завода. Но он слишком перегнул палку, запугивая людей. Кто-то обратился в милицию, подключилась администрациягорода. Шутка ли, такой жирный ломоть достался сущему отморозку? По заявлениям бывших собственников завели уголовное дело. Сэму пришлось уехать из страны. Ему помогли, но кто именно, не знаю. Перед самым отъездом Самойлов продал все акции завода безобидной старушке Клавдии Макаровне. Она стала законным покупателем. Все заявления собственников, касающиеся завода, остались без рассмотрения. Только по уголовным мы смогли объявить Сэма в розыск. А учитывая, что Багрянцева — родная бабушка его жены, то выходит, он остался при своих интересах.

— А Морозов тогда каким боком? — изумился Бессараб, припомнив нотации Николая Федоровича. Вот тебе и "порядочные" люди.

— А тут самое интересное. Даже я этого не знал. Сейчас Шестаков просветил. Твой фактический учредитель Морозов приходится Самойлову отцом. У них с женой разные фамилии. Кто первый успел добежать до ЗАГСа, тот ребенка и зарегистрировал. У Сэма сестра родная — Морозова. Так-то.

— Спасибо тебе большое, Вадим, — Иван пожал руку и медленно побрел прочь. Было над чем подумать.

ГЛАВА 26

В

столице Баварии праздновали Октобефест. Ежегодный праздник пива. Уже одиннадцатый день на Терезиных Лугах стояли палатки, и солодовый напиток лился рекой. К нему прилагались жареные курочки и соленые крендельки. Баварский Красный крест оказывал помощь пострадавшим и возвращал к жизни "пивные трупы". Но в большом доме в пригороде Мюнхена шесть человек обедали в полном молчании и никуда не собирались.

— Давайте пойдем на Терезиенвизен. Ну пожалуйста, — вдруг предложила Лина. — Быть в Мюнхене и не посетить Октоберферст.

— Октоберфест, — лениво поправил ее Пахомов.

— Я так и говорю, — пропела Лина. — Вить, ну чего ты сидишь? Давайте сходим все вместе. Тебе вот гипс сняли. Нужно отметить.

— Лин, отстань, не до того. Хотите, идите с Генкой. Чего ко мне привязалась? — попытался избавиться от нее Пахом. — Нашла повод для праздника.

— Спасибо, разрешил, отец родной, — едко заметила она и склонила голову в легком дурашливом поклоне. — С Геной я могу и без твоего благословления пойти куда захочу.

— Лина… — забеспокоился Кульбит.

— Можешь, ну и иди, — равнодушно ответил Пахом.

— Просто я думала, может, Лильку уговорим. А то она зациклилась на детях и света белого уже не видит. Ты посмотри на нее, в гроб краше кладут…

— Лина, говори за себя, — подала голос Лиля. — Хотите, вперед и с песней. У меня нет настроения веселиться. И потом, что там делать? В пьяной толпе бродить? Нашли удовольствие…

— Ну почему, Лиль, там и аттракционы разные, представления, музыканты. Большой очень праздник. Глупо его пропустить. — Лина пыталась уговоритьсестру.

— Я видела в новостях, чем этот праздник каждый день заканчивается, — отпарировала Лилия и уткнулась в свою тарелку.

— Вить, может, пойдете, чего себя в четырех стенах замуровывать? А я с детьми посижу, — предложила Таисия Владимировна.

— Ма, ну еще ты туда же, — в сердцах воскликнул Пахом.

— Виктор Николаевич, ну, может, правда, сходим? Тут это пиво только к празднику варят. Хоть попробуем, — попытался занять сторону невесты Кульбит.

— Вить, а Вить…Ты же знаешь, я буду канючить, пока не согласишься… — пригрозила Лина.

— Знаю, — буркнул Пахом. — Эх, надо было тебя раньше прибить, Герт обещал мне пригласить хорошего адвоката. Теперь поздно.

Пять пар глаз удивленно уставились на него.

— Это шутка. Наша с Гертом, — нехотя объяснил Пахом. — Ладно, черт с вами. Вечером пойдем на Терезиенвизен. — И, повернувшись к Лиле, добавил: — Ты тоже идешь.

— А дети? — попыталась отказаться она.

— Вызови няньку, — отрезал Пахомов.

— Я тоже с вами, — радостно завопила Света, хранившая молчание до сих пор. Но, получив от тетки молниеносный и легкий удар по ноге, резко передумала: — Нет, лучше дома останусь. К тестам подготовлюсь и тете Тае помогу.