Шиворот-навыворот
Шрифт:
– Его там нет, – доложил служитель доктору. – Под сиденьями пусто. Ваш мальчик, наверное, решил поехать поездом в восемь сорок. Мы опаздываем. Отправление!
– Спокойной ночи, сэр, – сказал первый пассажир, высунувшись из окна и глядя на сбитого с толку доктора. – Вы нас потревожили самым бесцеремонным образом и все понапрасну. Надеюсь, вы найдете вашу пропажу, когда немножко придете в себя, а то бедному ребенку не поздоровиться.
– Если бы вы вышли на платформу, – бушевал доктор, – я бы расправился с вами хлыстом за
Но к великой радости Поля, поезд тронулся, оставив бешено жестикулировавшего доктора на платформе.
– Свирепый тип, хотя и школьный учитель, – заметил один из пассажиров, когда поезд набрал ход. – Еще не хватало, чтобы он тут перевернул все вверх дном!
– Да. Не дай бог, этот служитель продырявил индийскую шаль в моем пакете. Господи, а пакет-то не под диваном! Я же положил его на полку.
– Служителю просто померещилось, что под диваном что-то есть, но... Послушайте, Голдикатт, пощупайте ногой, там и вправду что-то есть.
Некоторое время мистер Голдикатт исследовал ребра Поля носком ботинка, причиняя ему немалую боль.
– Действительно! – наконец воскликнул он. – Там что-то есть. Причем не такое-твердое, как чемодан или коробка для шляпы. Нечто более мягкое и податливое. Давайте попробуем вытащить это зонтиком. Наверное, надо заявить служителю на следующей станции. Господи, оно само вылезает!
Поль, испугавшись предложения доложить служителю, решил рискнуть и сдаться на милость попутчиков. Перепачканный углем, измазанный белилами, покрытый пылью, он вылез из-под дивана и умоляюще уставился на пассажиров.
Когда прошло первое потрясение, они откинулись на сиденья в хохотали до слез.
– Так что же, юный мошенник, – сказал один, обретя дар речи, – значит, все это время ты сидел под диваном?
– Да, – признался Поль. – Я не смел вылезти.
– Значит, ты тот самый мальчишка, из-за которого поднялся переполох? А мы, значит, отшили твоего директора, не зная, что ты у нас? Потрясающе! Ну ты даешь. Давно мы так не смеялись!
– Надеюсь, я не причинил вам больших неудобств? – сказал Поль. – У меня не было другого выхода.
– Господи! Еще бы немного и твой наставник причинил бы тебе большие неудобства! Но теперь он уже нас не потревожит. Надо же, мы клялись и божились, что в купе никого нет, а ты прятался под диваном! Прелесть! У мальчишки есть мужество. И неплохие манеры! Вашу руку, юный джентльмен, мы не в претензии. Вот уж посмеялись.
– Вы... вы не выдадите меня? – пролепетал бедняга Поль.
– Будем откровенны, – сказал Голдикатт, добродушный джентльмен с розовым лицом и седыми бакенбардами. – Мы не собираемся вылезать на следующей станции и везти тебя назад в Даффертон, чтобы обрадовать твоего директора. Он не заслужил этой участи. Больно уж он грубый и вспыльчивый!
– А что, если он даст телеграмму, чтобы меня задержали на вокзале Сент-Панкрас? –
– На это он способен! Ты проницательный мальчуган. Но раз уж такое дело, то нам надо бы довести начатое до конца, протащив контрабандой юного озорника под носом у детективов, не так ли, Треверс?
Пассажир помоложе охотно согласился со спутником, ибо доктор имел несчастье восстановить их против себя своими неоправданными подозрениями, и теперь они не колеблясь решили провести его вокруг пальца.
Они обратили внимание на плачевный вид мистера Бультона, и тот рассказал им о побеге и приключениях, каковые, несмотря на все сочувствие джентльменов, не удержали их от нового приступа смеха, хотя Поль и не видел в этом ничего смешного. На вопрос, как его зовут, он предусмотрительно ответил, что Джонс. Он также придумал и другие детали своей биографии. Так или иначе, к Кентиш-тауну его спутники подъезжали весьма довольные собой и своим протеже.
В Кентиш-тауне их ожидало новое осложнение. Вместе с контролером появился и станционный инспектор.
– Прошу прощения, джентльмены, – сказал он, с любопытством оглядывая купе, – но принадлежит ли кому-то из вас этот юный молодой человек в углу?
Джентльмен с седыми бакенбардами слегка смутился, но его товарищ и бровью не повел.
– Ты слышишь, Джонни, – обратился он к Полю, которого за время пути они привели в божеский вид. – Нас спрашивают, принадлежишь ли ты мне? Я надеюсь, ты ничего не имеешь против того, чтобы принадлежать в какой-то хотя бы степени своему отцу, – и выразительно посмотрел на инспектора.
Тот извинился за ошибку, добавив:
– Нам велено приглядывать, не путешествует ли в одиночку молодой человек примерно такого же возраста. Прошу меня извинить. – И он ушел вполне удовлетворенный.
Вскоре поезд въехал под широкую сводчатую крышу вокзала, под которой совсем недавно Поль стоял беспомощный и несчастный.
– Мой тебе совет, дружок, – молвил мистер Голдикатт, сажая Поля в кеб и вкладывая ему в ладонь полсоверена. – Езжай домой и все выложи начистоту отцу. Он не будет на тебя сердиться. Вот на всякий случай моя карточка, я замолвлю за тебя словечко, если понадобится. Спокойной ночи и желаю удачи. Ну ты меня и посмешил сегодня!
Кеб укатил, а спутники Поля остались на платформе. Снова оказавшись на родных шумных лондонских улицах, Поль позабыл о тех трудностях, что еще ожидали его. Впервые с тех пор, как он оказался за воротами Крайтон-хауза, мистер Бультон вздохнул спокойно.
17. КОВАРНЫЙ СОЮЗНИК
При своих попутчиках Боль не рискнул назвать свой настоящий адрес, но как только экипаж оказался на Юстон-роуд, он велел кебмену высадить его у церкви, что была на южном конце Вестборн-террас. Он не посмел открыто подкатить в кебе к своему собственному дому