Шизопитомник
Шрифт:
Взрывоопасную ситуацию разрядила Ирина. С видом романтической барышни, взломавшей код Страны Чудес, она предложила:
— Давайте назовём каменные колоссы вокруг этого города Стражами Тишины.
— И будем жить под Стражей долго и счастливо, — поддержал её Сергей Николаевич-Френд.
— Не каркай! — рявкнул Сергей Николаевич-Шеф под одобряющий гул остальных.
После общего троекратного сплюнинга все покосились в сторону Владимира Кирилловича, словно собирались трижды постучать по нему, но остатки воспитания и монументальная лень удержали их от суеверного
Только Сергей Николаевич-Френд не уважил святых предрассудков и, глядя вдаль, спросил:
— Серьёзно, вы хотели бы жить у Стражей Тишины?
— Я хотел бы, — откликнулся Рыжий Клоун.
— Только с внешней стороны, — добавила Ольга. — Чтобы не сужать Вселенную до периметра, а население до племени Вархуилов и Пельзевух.
— Брейк! — крикнул Рыжий Клоун.
Его реакция на очередное Ольгино подзуживание была столь необычной, что ей, наконец, стало стыдно, и она кивнула в сторону диванов противоположной «S»:
— Пардон.
Владимир Кириллович, Света и Санто-Лано промолчали, но им понравилось, как Рыжий Клоун осадил зубоскалку.
— Успехи отечественной дрессуры налицо, — усмехнулся Сергей Николаевич-Шеф. — Уж не ты ли тот самый стерволог, о котором с таким остервенением вспоминали наши женщины?
Рыжий Клоун потупился, давая понять, что он пока не готов к интимным откровениям. Скромность тайного специалиста оценил Сергей Николаевич-Френд:
— Наша маленькая изолированная от всего мира компания рискует превратиться в незаконное формирование инфернальных клоунов.
Весёлый прогноз навёл тоску, и с диванов другой «S» донеслось:
— Домой хочу! Домой хочу! Домой хочу! Домой хочу!.. — Света и Санто-Лано выли рондо-плач на два голоса удивительно ладно и неутомимо.
Владимир Кириллович, глядя на них, едва сдерживался, чтобы не смочить дорогу увесистой мужской слезой. Сергей Николаевич-Шеф отвернулся к лесу и скрыл двойственную реакцию — зубодробительную непереносимость визгливости «подшефных» и утробно-ностальгический вой по своему кабинету. Дождавшись ослабления нытья, Ольга философски заметила:
— Не ценим мы милостей загробного мира. Нет у нас, товарищи, культуры последнего причастия. Разные земные непотребства отвлекли от просветления и прочих полезных процедур и ритуалов. Оттого и воем, как шкодливые коты на мартовском шабаше.
— Сама-то давно в церкви была? — вступился за своего двойника и его подругу Владимир Кириллович. — Я, между прочим, каждую неделю с батюшкой встречаюсь и на дню раз сто крещусь, а тоже домой хочу.
— Ты когда зеваешь, пасть крестом защищаешь? — заинтересовалась Ольга.
— А как же.
— Тогда не всё ли равно, где дрыхнуть? Здесь тебя ни начальство, ни пациенты не потревожат. Подчинённых, правда, тоже опускать не придётся, но что поделать — и в загробном мире, оказывается, нет совершенства.
Рыжий Клоун посмотрел на Ольгу, как педагог на школоту, и с нечеловеческим терпением призвал её к благоразумию:
— Давайте будем людьми хотя бы до тех пор, пока не обнаружится, что мы — нечто другое.
— Наконец-то, — очнулся
— Тормози! — вступился за Ирину Сергей Николаевич-Френд. — Ты — неблагодарная скотина! При жизни таким был и сюда во всём дерьме преставился!
— Горячие астральные парни, главное не останавливайтесь, — попросила Ольга. — Ваши кровавые разборки убивают прежде всего смертную скуку.
Но Ирина, в тревоге за Сергея Николаевича-Френда, перебила её:
— Нам нельзя шуметь. Мы в пограничной зоне Третьего Астрала. Здесь орды полусумасшедших хищников носятся в поисках таких, как вы. Каменные пики для них не преграда.
— И что они нам сделают? — насмешливо спросил Сергей Николаевич-Шеф.
— Продолжайте кричать, и у Вас будет шанс узнать это, — ответила Ирина.
Все прислушались, словно рассчитывали, что мерзкие твари Третьего Астрала должны непременно топать при перемещении или хотя бы громко сопеть. Однако тишину нарушила Света. Не так визгливо, но с той же настойчивостью она сказала:
— Я не мёртвая. Я не помню никаких причин для того, чтобы умереть. Я хочу домой.
— Значит, ты умерла внезапно, — сказала Ирина. — Человек — хрупкое существо. Кирпич с крыши, сосудик в голове или, как у Владимира Кирилловича, гипертонический криз. Забыла всё, потому что душа смогла избавиться от непереносимых впечатлений. Иначе в Третий Астрал не попасть.
— А что бывает со злопамятными? — спросил Рыжий Клоун, так и не вспомнивший ничего из своей прежней жизни.
— Известно что, — догадалась Ольга, — вырождаются в призраков и привидения. А потом липнут к живым. Светка, давай отправим тебя назад. Будешь над папкой призрачным облаком висеть. Если догадаешься в колечко над макушкой спрессоваться, его в святые переведут. Персональный почёт и уважуху назначат.
— Дура!
Ольга хотела согласиться, ибо умный человек догадается хотя бы после смерти не вляпаться в компанию административных соотечественников, но, пока она подбирала щадящие выражения, Сергей Николаевич-Шеф подкинул народу новую проблему. Глядя на матовые полупрозрачные дома под затейливыми решётками, он хмуро проворчал:
— Если это не корпуса Сами-знаете-кого, то мне они как-то не в жилу. Мы с любого из них как под лупой. Бери тёпленькими на одних матюках.
Санто-Лано робко согласилось:
— У меня такое неприятное чувство, что вы правы.
Сергей Николаевич-Шеф кивнул в знак того, что прогиб зачтён, и распорядился:
— Надо их прошмонать. Обнаружить угрозу и прочие полезные для жизни вещи.
— Сувениры всякие, — вспомнил о своём Владимир Кириллович.
— Осторожно! — предостерегла Ирина. — Я же говорила, здесь сознание определяет бытие. Если вы склонны искать в этих домах засады, вы непременно их найдёте. Но будет лучше, если войдёте в них, когда смиритесь со своим новым положением. Не как трусливые и жестокие мародёры, а совсем наоборот.