Шкатулка группенфюрера

Шведов Сергей Владимирович

– МВД. Не скажу, что он царь и бог в старушке Москве, но связи у него обширные. Я бы не советовал вам с ним связываться, Феликс Васильевич.

– Спасибо за предупреждение, Валерий Георгиевич, но Бог не выдаст – свинья не съест.

– В таком случае, я искренне желаю вам успеха.

Цонев отнюдь не был робким человеком, еще менее его можно заподозрить в такой похвальной слабости как всепрощение. У него хватило и смелости и ресурсов, чтобы жестоко посчитаться с бандой Певцова, но бизнес научил его трезво оценивать ситуацию. Молчанов оказался ему не по зубам. Зато меня очень заинтересовал человек, который, не моргнув глазом пошел на кровавое преступление только

для того, чтобы исполнить прихоть своей жены, возмечтавшей о красивой безделушке. Я не исключаю, что Молчанов выходил на Цонева через посредников, пытаясь выторговать у него ожерелье, но Валерий Георгиевич не был свободен в действиях, ибо у ценной вещицы уже появился новый хозяин – Юрлов. А Павел Эдуардович человек упрямый и к тому же далеко не бедный. Скорее всего, он с порога отвергал любые даже самые выгодные предложения. Словом, нашла коса на камень – Ираида против Марии. Обе дамы, надо полагать, были уже в курсе спора своих мужей и отступать не собирались.

– Теперь понятно, почему Ильин наотрез отказался сотрудничать с тобой, Феликс, – сказал Колотов, притаившийся на заднем сидении и за время моего разговора с Цоневым, не проронивший ни слова. – Василий Валентинович решил, что Эрнест Шульц работает на генерала Молчанова.

Кажется, Вячеслав попал в самую точку. Письмо Шульца пришло сразу же после того как ожерелье было продано на аукционе. Потом – нападение на фургон. Наверняка Ильин навел справки, хотя бы через того же Кружилина, кто и что в нем перевозил. Именно поэтому он сразу же пресек попытку Пузыревского выдать кровавое ограбление за некий наезд на упрямого провинциала, не желающего уступать свой бизнес напористым столичным бонзам. Людмила слышала, как он орал на лукавого Антона Сергеевича, пытавшегося повесить чужое преступления на ни в чем не повинного человека. Финансист свою вину признал и, во искупление грехов, пообещал Ильину разрешить самую сложную для того проблему. Степанков, видимо, окончательно слетел с катушек, а возможно был перекуплен врагами Ильина.

– Скажи, Наталья, Ираида Молчанова была знакома с Ксенией Ильиной?

Кузнецова крутилась у плиты, прилагая героические усилия для того, чтобы накормить трех прожорливых мужиков ужином, а потому ответила не сразу. Я ее не торопил, старательно перемалывая пищу и пытаясь опередить двух весьма настырных конкурентов в лице гиперборея и аргонавта. Мне почему-то казалось, что самые вкусные куски Наталья подкладывает Колотову, не забывая при этом родного брата, а меня она, судя по всему, кормит по остаточному принципу. Возможно, другой более скандальный человек выразил бы по этому поводу возмущение, но я стоически перенес очевидную несправедливость, рассчитывая отомстить заговорщикам позднее, при более выгодном для меня раскладе. Хотя в поведении поварихи была, разумеется, своя логика – с Вячеславом ее связывали отношения любовные, с Константином – родственные, а со мной только деловые. У каждого, знаете ли, своя иерархия ценностей.

– Они общались, – отозвалась, наконец, Наталья, бросая мне на тарелку малюсенькую котлетку, к тому же слегка пережаренную. – Хотя подругами не были.

Тем не менее, Ираида Молчанова вполне могла видеть старинное ожерелье среди драгоценностей своей знакомой. И проникнуться к нему любовью. Причем страсть оказалось настолько сильной, что капризная женщина готова была на любое преступление, чтобы завладеть понравившейся вещицей.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, Феликс, – нахмурилась Наталья.

– Мне с самого начало показалось странным благородство карточного партнера непутевого зятя, вернувшего Степанкову девятьсот тысяч долларов.

Среди игроков такие жесты не в ходу. И, тем не менее, Пузыревский вряд ли выдумал эту странную подробность. Скорее всего, он просто пересказал нам версию, выдвинутую шкодливым зятьком. Степанков действительно вернул девятьсот тысяч долларов жене и тестю, чтобы хоть как-то загладить свою вину. Но сделать это он мог только в одном случае, если сам был продавцом ходовой вещички.

– А что это меняет в нашем раскладе? – пожал плечами Колотов.

– Многое, Вячеслав. Степанкова заставили украсть эту вещицу и выставить ее на аукцион. И сделать это мог только генерал Молчанов, обладавший эксклюзивной информацией о сексуальных похождениях зятя Ильина. Ксения, видимо, заподозрила, что ее мужа шантажировали, и решила выяснить, чем именно. Потому и наняла частного детектива Константина Кузнецова.

– Очень похоже на правду, – кивнула Наталья. – Во всяком случае, Ксения не очень удивилась, получив от Кости все эти фото и видеоматериалы.

– Аукцион закончился совсем не так, как планировали участники операции. И доблестному генералу, дабы угодить прекрасной даме, пришлось превратиться из благородного рыцаря в рыцаря-разбойника, орудующего мечом на большой дороге.

– У нас нет доказательств, – развел руками Константин, успевший, к слову, получить юридическое образование, а потому и склонный иной раз блеснуть знаниями, извлеченными из толстых учебников.

– Их нам предоставит Степанков.

– Да, – протянул Колотов. – Ты его перекормила, Наталья. Голодный Феликс Васильевич даст сто очков вперед сытому.

– А ты поставь себя на его место, Вячеслав. Степанкова втянули в очень некрасивую историю, у которой к тому же оказался кровавый финал. Его могли устранить просто из предосторожности. А Анатолий Севостьянович был слишком умным человеком, чтобы не подстраховаться. Он просто обязан был записать все подробности этой неприятной истории и сообщить о своей страховке генералу Молчанову. Этим он обезопасил себя.

– Он плохо кончил, – напомнил мне Вячеслав.

– Его убили по приказу Ильина, а отнюдь не Молчанова. Я не исключаю, что Василий Валентинович просчитал ситуацию и устранил зятя именно потому, что за его смертью неизбежно следовало разоблачение генерала.

– Но ведь этого не случилось!

– Согласен. И нам теперь предстоит вынести почему.

У Степанкова и Ксении имелась в Москве очень приличная квартира. После смерти Анатолия Севостьяновича заботы о пустующей жилплощади Ильин возложил на экономку Людмилу, которая отнеслась к поручению хозяина со свойственной ей добросовестностью. В квартиру она нас пустила по просьбе Натальи, предварительно взяв с незваных гостей слово, что обыск мы будем проводить аккуратно, дабы не доставлять и без того замотавшейся женщине больших хлопот с уборкой. Мне предосторожность Людмилы показалась поначалу забавной, однако, пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что у экономки для подобных претензий имелись серьезные основания.

– Кто-то копался в вещах Анатолия Севостьяновича?

– Они мне тут такой кавардак устроили, что два дня пришлось трудиться не покладая рук, – вздохнула Людмила. – Я сначала подумала, что это воры, но Василий Валентинович приказал мне помалкивать, поскольку ничего ценного из квартиры не пропало, а впутывать в это дело милицию он не хотел.

В квартире имелся сейф, однако, по словам Людмилы, он почти никогда не запирался. Ксения свои драгоценности хранила у родителей, а непутевый Толя был гол как сокол. Если у него появлялись деньги, он тут же спускал их либо в рулетку, либо в карты.