Шкатулка группенфюрера
Шрифт:
– Вы участвовали в нападении на фургон?
– Нет. Зачем генералу подставлять своих сотрудников. У него для подобных дел всегда под рукой целая орда уголовников.
– Спасибо, Николай Михайлович, за откровенность, вы нам очень помогли.
– Идите вы к черту, шантажисты.
Расстались мы мирно. У Ярцева хватило ума не стрелять нам в спину из служебного пистолета и вообще не поднимать шум по поводу визита недружелюбно настроенных гостей. Я взглянул на часы. Время из позднего стремительно превращалось в раннее. Следовало выспаться перед тем, как отправляться на свидание с озабоченной
– Ты поверил этому типу? – спросил Колотов, когда мы сели в машину.
– Разумеется, нет. В его шкафу я обнаружил краги и мотоциклетный шлем. Думаю, Ираида лишь пошла по стопам генерала, не раз использовавшего этого типа для деликатных дел.
– Так это Ярцев убил Пузыревского, – воскликнул потрясенный Вячеслав.
– Скорее всего, да. Он же убил нежелательного свидетеля, но уже по просьбе Ираиды. Наверняка она ему заплатила и не только собственным телом.
Меня разбудила Наталья. Что значит железная женщина. Ночь она провела на ногах, а в девять часов утра выглядит так, словно умылась утренней росой. Не скажу, что я чувствовал себя разбитым, но определенный дискомфорт испытывал, а потому с удовольствием осушил чашку кофе, приготовленного заботливой хозяйкой. Язон с Колотовым уже приступили к обычным занятиям. Аргонавт теребил свою заспавшуюся агентуру, а гиперборей любовался хлопотливой амазонкой, сощурив свои поразительно синие глаза.
– Купи солнцезащитные очки, – посоветовал я ему. – Смотреть на утреннюю звезду во всем ее ослепительном блеске вредно для глаз.
– Какую еще звезду? – удивилась Наталья.
– Он имел в виду тебя, ненаглядная, – отозвался Колотов.
– Коты мартовские, – обиделась хозяйка.
Стрелки часов уверенно приближались к десяти часам, а потому я решил потревожить звонком Ираиду. Генерал, надо полагать, уже отправился на службу, защищать от бандитских пуль давно проснувшихся мирных граждан. Молчанова трубку взяла не сразу и очень удивилась звонку случайного знакомого:
– Откуда вы знаете номер моего домашнего телефона?
– Его дали мне вы, сударыня, в память о чудесном вечере, проведенном вдали от генеральских глаз.
– Наглец, – донеслось из телефонной трубки нелестное определение в мой адрес.
– Я навещу вас через полчаса с букетом бордовых роз, – пообещал я. – Учтите, мой визит для вас не менее важен, чем для меня.
– А вы учтите, любезный, что у меня очень хорошая охрана. Мой совет, ведите себя прилично, иначе у вас есть все шансы спуститься с лестницы быстрее, чем позволяют ваши собственные ноги.
– Сказано грубо, но по существу. Розы отменяются. Компромат будет. До встречи, любвеобильная моя.
На счет охраны Ираида Викторовна не солгала. Крепкий молодой человек встретил меня на пороге квартиры и долго сверлил грозными очами, вгоняя то ли в страх, то ли в смущение. Я же всем своим видом демонстрировал лояльность и миролюбие по отношению не только к окружающему миру, но и к цепному кобелю, охраняющему генеральское достояние.
– Вы, простите, швейцар или дворецкий? – полюбопытствовал я, слегка обиженный враждебным приемом.
– Заходи, – коротко бросил амбал, подавляя
Квартира генерала Молчанова, расположенная в элитном доме, практически ничем не напоминала скромную однокомнатную обитель его подчиненного. Зато она вполне могла поспорить с Эрмитажем как блеском натертого воском паркета, так и картинами, развешанными по стенам. Не знаю, является ли Молчанов завзятым коллекционером, но обилию антиквариата в его квартире мог бы позавидовать любой наш провинциальный музей. Немудрено, что, попав в этот мирок восхитительной старины, его супруга загорелась страстью к старинным украшениям до такой степени, что готова была расплачиваться за их обладание не только деньгами, но и человеческими жизнями. Видимо, мой недавний звонок подействовал на Ираиду Викторовну мобилизующее, во всяком случае, встретила она меня без должной любезности как злейшего врага, которому сразу же следует указать его место.
– Я рассчитывал на кофе и обмен комплиментами, – поделился я с хозяйкой своими несбывшимися надеждами. – Согласитесь, Ираида, дружеская атмосфера весьма способствует заключению любой взаимовыгодной сделки.
– Вы подонок, Строганов, – вспыхнула Молчанова. – За вами числиться столько грехов и преступлений, что даже веревка для вас явилась бы слишком мягким наказанием.
– Так и вы не безгрешны, сударыня, – пожал я плечами. – Не далее как вчера вечером вы убили человека. Прискорбный факт, с какой стороны на него не посмотри. Вы предложите мне сесть?
Принесенные мною фото и видеодокументы Молчанова просматривала с въедливой тщательностью. Особенно ее увлекла сцена в «Бентли», которую она просматривала несколько раз, терзая несчастную мышку когтистой лапой. Собственно, это был самый убойный для нее компромат из всех имеющихся в моей обширной коллекции.
– Звук приглушите, – настоятельно посоветовал я даме. – Иначе ваш бдительный дворецкий в лейтенантском звании решит, что мы с вами занимаемся любовью. А я не хочу взваливать чужой грех на свою и без того перегруженную проблемами шею.
– Чистая работа, – сдалась, наконец, обличительница моих грехов. – Вы действительно стоите своей репутации, господин Строганов. Во всяком случае, меня вы загнали в угол с большим изяществом.
– Польщен столь высокой оценкой моих заслуг со стороны самой большой стервы, которую мне до сих пор доводилось видеть. А повидал я немало, сударыня.
– Чего вы хотите? – насупилась Ираида.
– Мне нужно ожерелье. Я обещал вернуть его законной владелице.
– Хотите три миллиона?
– Мы теряем время, Ираида Викторовна. Я богатый человек и хотя бы в силу этой причины – не продаюсь.
– Мне говорили…
– И я даже знаю, кто взял на себя труд посвятить вас в детали моей биографии, но эти люди не придут к вам на помощь в столь щекотливой ситуации.
– Мне нужны гарантии.
– Я могу вам дать слово, что уничтожу компромат, как только получу от вас нужную вещь. Мне незачем вас губить. Я не считаю вас кровным врагом, а моральные и юридические оценки вашим деяниями пусть дают другие люди, более компетентные в подобных вопросах. Мы теряем время, Ираида Викторовна. А в вашем положении это далеко не безопасно.