Шкатулка Люцифера
Шрифт:
Старыгин бросил тоскливый взгляд на незавершенную картину, снял рабочий халат, измазанный красками и химикалиями, потом долго мыл руки. Причесался, поправил воротник рубашки, тщательно запер дверь кабинета и вышел.
– Вы что – гусиным шагом всю дорогу шли? – с ходу напустилась на него Агриппина, не утруждая себя приветствием. – Или по-пластунски ползли?
Старыгин поверх ее головы переглянулся с охранником, тот злорадно ухмыльнулся – предупреждали, мол, тебя, вот и получи такое чудо.
– Что у вас случилось? – сухо
Представив такой вариант, Дмитрий Алексеевич мысленно застонал.
– Что вы кричите? – спросил он злым шепотом. – Не на базаре, я все же в Эрмитаже работаю, тут такое поведение не принято.
– А я, стало быть, на базаре тружусь? – спросила Агриппина, понизив все же слегка голос.
– По-человечески можете объяснить, без этих бабских истерик, что у вас случилось?
– Это не у меня, а у вас случилось! – огрызнулась Агриппина, обидевшись на «бабские истерики». – Помутнение рассудка у вас случилось! В тяжелой форме и с осложнениями! Это же надо – взять чужую сумку и даже не заметить!
– Я взял вашу сумку? – смутился Старыгин. – А вы уверены?
– Угу, я видела ваши грязные носки, – издевательски сообщила она.
Старыгина передернуло, но он взял себя в руки и решил не спускать проклятой бабе.
– Вы узнали, что сумка моя именно по носкам? – внешне спокойно спросил он.
– Не только! – Она обожгла его взглядом. – Там еще были книги, одна с дарственной надписью и фотографией. Должна сказать, что фотография не слишком удачная, вы на ней выглядите гораздо старше своих лет. И полнее.
«Ого, да она, оказывается, способна не просто хамить, а еще вставлять ядовитые шпильки! – удивился Старыгин. – Стало быть, ничто истинно женское ей не чуждо… Не могу сказать, что это радует, но все же не так уныло… тем более что про снимок совершеннейшая неправда, я там очень хорошо получился, все знакомые женщины так говорят…»
От такой приятной мысли Дмитрий Алексеевич несколько приободрился и решил поставить невоспитанную нахалку на место.
– А вам никто не говорил, что рыться в чужих вещах нехорошо? – прищурился он. – Хотя что это я, для вас, эскулапов, никаких правил не предусмотрено. Вы и в кишках без спроса роетесь…
Агриппина посмотрела на него с ненавистью. Ведь знает же прекрасно, что она кардиолог, а говорит про какие-то кишки!
Старыгин заметил, что руки ее непроизвольно сжались в кулаки, и отступил назад. Не хватало еще, чтобы они разодрались тут, при всем честном народе! Вот уж сотрудники потешатся!
– Хватит скандалить! – отрывисто сказал он. – Если у меня ваша сумка, я ее, разумеется, отдам, мне ваши вещи не нужны! За то, что ошибся, – прошу прощения, устал, не заметил в темноте.
– Не ваше дело! – буркнула Агриппина.
– Верно, – согласился Старыгин, – ваше здоровье меня не касается. Значит, мою сумку вы не принесли?
– Еще не хватало наугад с ней через весь город тащиться!
– Тогда придется встретиться завтра… – Старыгин почесал в затылке. – Я сегодня долго буду занят…
– Не завтра, а сегодня! Еще до завтра я буду ждать! – прошипела Агриппина. – И так сколько времени с этой сумкой потеряла!
– Говорят вам, я дома только к девяти буду! – окончательно рассвирепел Старыгин. – Куда еще мне на ночь глядя нестись с вашей сумкой наперевес…
Вообще он был человек воспитанный, к дамам относился тактично и предупредительно, но эта беспардонная особа своим хамством его просто достала, да и на даму она нисколько не походила.
– Ладно, – угрожающе сказала она, – я сама вам сумку привезу. С доставкой на дом. Раз уж вы такой неженка, что из дому вечером выйти не можете.
– Ну, зачем же, – в душе Дмитрия Алексеевича проснулось чувство справедливости – все же сумки перепутал он, значит, он виноват, – я могу привезти, только завтра…
– Нет уж, сказала сегодня – значит, сегодня! – отрезала Агриппина.
– Как вам будет угодно, – сухо сказал Старыгин и продиктовал свой адрес.
Она ушла, сверкнув глазами на прощание и не сказав ему ни слова. Старыгин тяжко вздохнул и столкнулся с насмешливым взглядом охранника. Ох, пойдут сплетни…
Расставшись со Старыгиным, Агриппина поймала на набережной машину и отправилась в больницу. Нужно было кое-что сделать. Она поговорила с дежурным врачом, просмотрела медицинские карты больных, сверилась с расписанием операций. Время прошло незаметно, на улице стемнело.
Маршрутка высадила ее на проспекте, перед заснеженным сквером, отделявшим ее дом от проезжей части.
Фонарь в сквере как обычно не горел. Привычно чертыхнувшись, Агриппина шагнула на тропинку, которая наискосок пересекала сквер, и тут же по щиколотку провалилась в подтаявший снег. Ноги мгновенно захолодели. Теперь не миновать простуды…
Настроение, и без того скверное, испортилось еще больше.
Пока она дошла до подъезда, ноги стали совсем мокрыми. Она достала из кармана связку ключей, приложила «таблетку» к щитку домофона и потянула на себя тяжелую дверь.
В это мгновение из темной ниши слева от подъезда выдвинулась высокая фигура в черной кожаной куртке.
– Постой, красавица, разговор есть! – проговорил долговязый незнакомец резким и пронзительным голосом, по-хозяйски положив руку на ее плечо.
– Отвали! – прошипела Агриппина и резко сбросила его руку.