Шкатулка
Шрифт:
– Не бойся, это огненная молния, - прорычал Минотавр. Товарищ твой, видишь, решил выползти из-под земли. Только, молния обычно не промахивается. А если такое и случается, вот тут-то я и нужен. Нюх у меня звериный, бегаю быстро. Догоняю, и втаптывая в землю по уши! Это похуже молнии, - звериный оскал отобразился на его безобразной физиономии. – А еще у меня есть отличные помощники. Гарпии. Птицы такие с крыльями-стрелами и огромными железными клювами. Да вот они! В ту же минуту над нами медленно пролетели две огромные птицы, похожие на доисторических ихтиозавров с огромными клювами и виднеющимися в них рядом акульих зубов и огромными перепончатыми, как бы, прозрачными крыльями, из которых торчали с десяток острых и длинных стрел. Птицы внимательно осмотрели нас с головы до пят и, видимо, не заинтересовавшись нашими персонами, важно полетели совершать дальнейший облёт своих владений.
Я посмотрел
– Не переживай, - промолвил Минотавр, - через пару дней очухается.
– Да я, собственно говоря, и не переживаю, - честно ответил я и тут вдруг ощутил в себе некое удовлетворение увиденным и совершенным. Слава богу, ОН его покарал! Вот это и есть истинная справедливость! Тут мне стало стыдно за свои мысли, и я решил больше об этом не думать.
– Ну вот, - произнес Давид, - больше тут ничего интересного нет. Пошли дальше.
Мы кивнули Минотавру и пошли по направлению к поезду. Зверь развернулся и начал внимательно осматривать степь под глухие стоны самых отпетых грешников.
– Ну, как? – ухмыльнувшись, спросил Давид. – Впечатляет? То-то! Господи, когда же эти людишки наконец поймут, что такое ад и что такое рай? Все откладывают до последнего. Все на авось! Авось, пронесет! Авось, помилуют, авось, попаду в рай? Да нет, не пронесет и не пронесут! Мимо кладбища еще никого не проносили! И не помилуют, и не простят! Раньше надо думать о себе и о душе! Как только начал что-то соображать, нужно непременно понять, что исполнение ЕГО заповедей – это прямая дорога к благости и в рай, к продолжению вечной жизни, как на небе, так и на земле, в каком бы обличье ты там не появился!
Мы подошли к поезду, уже было собрались зайти внутрь, но тут внезапно Давид остановил меня жестом и серьезно произнес: - Значит так. Сейчас мы спустимся в самый центр ада, его, так сказать, ядро. Зрелище не для слабонервных, но учти, ты должен молчать и, ни в коем случае, не поддаваться ни на какие провокации. Иначе, останешься там навеки, и даже я не смогу тебе помочь. Нет оттуда дороги наверх, а остаться там на вечное мучение – страшнее нет наказания. Боль и мучения станут твоей реальностью на веки веков! И не сможешь ты от этой боли ни умереть, ни погибнуть. А боль будешь постоянно испытывать реальную, жуткую! Точнее, нереальную. – Давид замолчал и стал еще мрачнее.
В душе моей стало жутко, холодно и неуютно. А вдруг как я не выдержу, ляпну что-нибудь не то, поддамся страху? Мы вошли в поезд, и я приготовился к страшному испытанию. Я как-то видел по телевизору американские горки, когда вагончик со страшной скоростью слетает с них практически вертикально. Тогда я думал, что подобное испытание выдержит не каждый. И вот, пожалуйста! Наш поезд вдруг резко сорвался с места и, как подкошенный, рухнул вниз, в непроглядную тьмы, черную, холодную и сырую. Такое впечатление, что мы летим вниз внутри какого-то мерзкого и огромного животного. Дух захватило сразу. Я вцепился в поручни и молил бога, чтобы не вылететь из сиденья. Что-то проносилось мимо, но я не мог этого разглядеть в силу того, что скорость нашего экспресса зашкаливала все возможные пределы. Нужно бы закрыть глаза, подумал я, но тогда мне становилось еще страшнее, и я летел, выпучив их, словно пытаясь разглядеть в проносящейся черноте нечто важное и спасительное. Представляю, какой у меня был вид. Да и черт с ним! Лишь бы быстрее все это кончилось! Воздуха уже не хватало, я вдохнул, и мое солнечное сплетение схватило такую порцию омерзительного воздуха, как будто бы мне дали под дых. Дышать стало совсем невозможно. Ну, сколько же еще нужно терпеть? В это мгновение наше падение стало замедляться и, наконец, поезд стал выравниваться и, наконец, остановился. Я облегченно перевел дух и вышел. Странное чувство охватило меня в этом жутковатом месте. Мы очутились в какой-то холодной, сырой и мрачной пещере. По стенкам ее стекала вода, черные сталактиты и сталагмиты не украшали ее, а придавали некий зловещий вид безысходного пространства. Местами возникали непонятные проблески, не то грозы, не то всполохов, над всем этим жутким пейзажем зловеще нависла обреченность и тьма. Пол ее был изо льда, на горизонте, как мне показалось, красовался кроваво-багровый закат и, как я успел заметить, картинка эта не менялась. Мы ступили на лед, и тут я увидел, что он прозрачный и кристально чистый. В нем можно было увидеть дно на несколько метров вглубь. Однако, внимательно присмотревшись, я застыл в ужасе: подо мной, закованные в лед, находились… люди! Да. Да, люди! Причем, они были обнаженными,
– Ну, ну! Ноги-то не оттопчи! Медведь! Я тебя предупреждал. Ты лучше вон туда посмотри! – и он указал пальцем немного вправо. Я обернулся и застыл. Точнее, во мне застыло все – и душа, и кровь (если она еще есть), и тело. Кажется, волосы мои встали дыбом и уже не собирались принимать прежний вид. В нескольких шагах от меня стояло нечто огромное, в черном теле и с огромными крыльями, покрытыми не то мохом, не то волосами. Глаза были, как у Лермонтовского демона, голубые и глубокие, с огромными черными ресницами, запрятанные под мохнатые широкие брови. Тело его было огромным и мускулистым, со звериными лапами и кривыми когтями. Руки больше похожи на динозавра, маленькие, но почти человеческие . Да, маникюр ему не делали уже лет сто. А то и больше.
Но больше всего поразила голова чудовища. Кроме злых и пронизывающих глаз, особенно выдавался нос. Был он размером чуть больше обычного, человеческого, но с огромными раздутыми ноздрями, крючкообразный, с неестественной горбиной и очень узкий, почти элегантный. Волосы чудища больше напоминали огромные куски пакли на почти облысевшем черепе. Вместо ушей у него были как бы морские раковины с причудливыми узорами и завитушками, покрытые тленом и лишаем. На его страшном черепе красовались кривые, ассиметричные рога, больше напоминающие ветви огромного дерева. Чудовище пристально смотрело на меня, двигаясь все ближе и ближе. Страх сковал меня, и я не мог двинуться даже на сантиметр.
– Кто ты и что тут делаешь?- прошипел монстр, оголив огромные желто-зеленые саблезубые клыки, и от его голоса содрогнулся даже воздух.
– Яяяяя... Я…
– Что ты блеешь, смертный? Наверное, ты пришел ко мне в гости, чтобы остаться?
Я замотал головой.
– А я, все-таки, уверен, что ты останешься у меня. Я гостеприимный хозяин. Знаешь ли ты, с кем разговариваешь? – чудище поднялось во весь рост и гордо вскинуло голову.
– Нет, не знаю, - промямлил я.
– Я – Люцифер!!! – как гром среди ясного неба были произнесены эти слова, и стены пещеры вздрогнули, изрыгнув сквозь себя кусочки лавы, которая озарила пространство и медленно стала сползать к основанию стен.
В этот момент мне казалось, что я умираю еще раз, только теперь уж окончательно.
– Зачем ты нарушил мой покой? – прорычал Люцифер, вплотную приблизив свое лицо к моему. Я явственно ощутил запах гнили и разложившейся плоти. Зубы не чистит, почему-то инстинктивно подумал я.
– Я… мы это, на экскурсии, так сказать, – господи, а может, он и слов-то таких не знает?
Чудовище ехидно усмехнулось и продолжило:
– Ко мне? На экскурсию? Вот они, - он указал в ледяной пол, - тоже приходили на экскурсию. Да так и остались. Не смогли отказаться от моего гостеприимства. Пришлось задержаться. На век!!! Навсегда!!! – проревел Люцифер, раздвинув в стороны руки-лапки. – И ты останешься здесь, плебей, если правильно не ответишь на три моих вопроса. Слушай! Первый! Кто я такой?
Слава богу, конечно, что в свое время я читал и Библию и Евангелие, и, в общем-то, имел представление о его происхождении. И, набравшись храбрости, четко и громко произнес: - Падший ангел!
Чудовище как будто бы успокоилось и произнесло:
– Где-то ты, конечно, прав, червяк. Я – ангел. Но не падший, каковым все вы меня считаете. Господь бог послал меня сюда не из-за гордыни моей, чтобы вы молились на меня. Вас же невозможно не контролировать! Вот для этого я здесь и нахожусь уже много веков. Но ничего, ОН знает, как я люблю его и верю в него. Скоро, скоро настанет мой час, и ОН призовет меня к себе, в рай, на старое мое место! А может, и повысит... – Люцифер задумался. – Ну, ладно, вопрос второй. Он обернулся назад, поманил кого-то рукой. За спиной его что-то заскрипело, и я увидел ветхий гроб, почти развалившийся. Одним движением Люцифер отбросил его крышку, которая от удара разлетелась в труху о стену пещеры.