Шкатулка

Головко Геннадий

– Это как?

– Ну, так, - отец хитро улыбается. – Скрутил и привел в милицию.

– Пешком?

– Ну а где ж я ночью машину-то возьму. Чай не современные времена, такси поймать было сложно. Да и денег на такси у меня не было. А напали они, потому, что в свое время, я их взял за вымогательство. Отсидели, решили отомстить. Да вот, не вышло. Кишка оказалась тонка.

– Ну, ты даешь! Да ты хулиганом был в молодости! А меня за это ругаешь!

– Так самозащита – не хулиганство, это дело правое. За это не сажают и не ругают. Правда, когда не повезет… Но лучше в драки не ввязываться. И здоровее будешь, и виноватым не назначат.

– Да уж, кто бы говорил! Ты вспомни. Как мы еще на 312-м жили (ул. Мира, д.312), гуляли по Ленина. Я еще классе в первом был. А там три мужика дрались около зоомагазина. Помнишь? Ну, так ты им обоим так надавал, что потом никто из них встать

не мог. Даже и разбираться не стал, кто прав, кто виноват. Только, помню, потом погрозил им пальцем и сказал: ребята, не хорошо! – Отец смутился, пожал плечами и с хитрющей улыбкой промурчал: - Бывает… Да тут недавно тоже один случай приключился…

– Ну-ка, ну-ка, давай, давай, - я понял, что эту ниточку надо тянуть, пока она не ускользнула. Ну, не любил отец ни хвастаться, ни рассказывать о своих «подвигах».

– Да тут в прошлом месяце дежурил я в «Экране» (этот наш самый большой и единственный в то время в крае широкоформатный кинотеатр, где отец был заместителем директора). Обычно все спокойно проходит, а тут прибегает ко мне контролер Люба со входа и кричит: Василий Антонович, там пьяные хулиганят! Я им говорю, что билетов уже нет и без билетов я попустить их не могу, а они – давай, пускай! Ну, пьяные!

– А сколько их?

– Да трое, здоровые все такие…

– Ну, заводи их по одному.

А ты мой кабинет знаешь, одна дверь у него выходи в зал ожидания, а другая – в кассовый зал. Вот заходит ко мне такой детина здоровый, лет 35, пьяный, перегар такой – дышать невозможно. И начинает мне права качать, дескать, я их должен бесплатно пустить, раз билетов нет. Я ему пытаюсь культурно объяснить, что он не прав, а он не унимается, разошелся, слюной брызжет. Ну, думаю, тут два варианта: или милицию вызывать, или… Ну, я и выбрал второй.

– ???

– Он как раз стоял спиной к двери, которая ведет в кассовый зал. Сообразил я, что сеанс уже начался и там, скорее всего, никого нет. Открыл я потихоньку эту дверь, а сам все с ним якобы разговариваю, киваю. Отошел на нужную дистанцию, да как дал ему в ухо левой! Он так торпедой и вылетел к кассам. Я дверь закрыл на ключ, звоню контролерам, типа, заводи следующего. Жду, значит. Нету. Забегает Люба и удивленно так говорит: - Знаете, Василий Антонович, я выглянула, чтобы позвать, значит, следующего, а тот, первый, выбегает из-за угла, перепуганный какой-то, взлохмаченный, и говорит своим, типа, нету у них билетов, мол, бог с ними, пошли в другое кино. Что это вы ему такое сказали, что он стал таким тихим? – Да так, поговорили по душам, он, вроде, понял… - Ох, Василий Антонович!)))

– Здорово! Ты мне об этом не говорил. Пап, а что дальше? Ну, когда ты приехал в Ставрополь?

– А что дальше? Дали мне комнату. Большую. Ты, наверное, уже и не помнишь, как мы жили на Ленина, в доме напротив банка? Там еще твой одноклассник, Миша Иоффе сейчас живет? Правда, это была коммуналка. Кухня общая, двое соседей.

– А как же мы все впятером помещались в одной комнате?

– Как-то вот так помещались. Жить захочешь – поместишься. Все же не война, мирное время. И, к тому же, дом в самом центре, работа рядом, у Жеки школа под боком. Чего еще желать? А мы с тобой ходили гулять до парка и обратно. Ты такой маленький был! Я коляски вообще не любил, как и ты, непоседа. Так вот, мы с тобой и так ходили, без коляски.

– ???

– А так. Я тебя на ладошку ставил и второй рукой придерживал, чтоб не упал. А ты прыгал от радости! Вот так и ходил вдвоем. Я, бывало, дойду до парка, а напротив него как раз была такая деревянная круглая пивнушка. Ну, я себе, значит, пивка возьму кружечку-другую, а тебе – баранку соленую. Ох и любил ты их! А зубки еще только резались, так ты эту баранку просто высасывал! Мать раз увидела – чуть нас не убила! Досталось мне тогда! Ты уж не помнишь, конечно, но, когда тебе годика 3 было, ты уж очень в футбол любил гонять на лужайке перед домом. Люди останавливались, смотрели, как у тебя это здорово получалось! А удар какой был! Однажды ребята старшие играли, а ты все просился с ними. Ну, и как-то ты перехватил мяч да как врежешь! Вот окно большое на первом этаже и разбил! Мальчишки врассыпную! Никого. Один ты стоишь, перепугался. А из окна вылетает какая-то злющая тетка, кричит – где эти паразиты, кто разбил? Даже и не подумала, что это твоих рук, т.е., ног дело. Вот такой ты был футболист. Маленький, да удаленький!

– А почему же мы там не остались?

– Да женщины наши что-то с соседями не поделили. Надо было потерпеть годик, и, возможно, нам всю квартиру бы и отдали. А так пришлось просить другую. Вот и дали нам двушку малюсенькую на Осетинке. Помнишь? Да ты еще маленький был годика два-три,

наверное. Зато, без соседей. Своя. Я к тому времени был уже инструктором по спорту в «Динамо». Массовый бандитизм, как сказали, был побежден повсеместно и отдел по борьбе с бандитизмом ликвидировали. Ну, а куда мне идти? Я бывший спортсмен, куда я еще могу пойти, да с моим ранением? Тем более, что клуб «Динамо» курировался и курируется КГБ. Так что, вроде бы я из ведомства в ведомство перешел. А остальное ты уже и сам помнишь, большой был уже, в школу пошел.

– А я помню, ты опять военным стал? Это как это?

– Да очень просто. Уволился я из органов капитаном? Так вот, предложили мне восстановиться и дослужиться до майора. Все пенсия больше, да и майором, вроде бы посолиднее. Так что, в 1970-м году я восстановился, но уже в МВД, получил своего майора, прослужил еще несколько лет и со спокойной душой уволился. Да ты же помнишь, как мы с тобой по Кавминводам ездили? Ты еще в 4-м классе был, мы тебя в Железноводск в санаторий с матерью отправили подлечиться, У тебя тогда холецистит был. А тут как раз меня на Кавмингруппу отправили зачеты принимать у милиционеров. Вот я и подгадал – тебя забрать и вместе с тобой поездить по Минводам. Проездили мы с тобой тогда и Пятигорск, и Кисловодск, и Ессентуки, и Невинку, и Минводы. Да ты должен помнить, как ты соревновался с милицией? Бывало, стреляет какой-нибудь сержант – все в молоко! Пистолет, говорит, не пристрелянный. Да, спрашиваю, - уверен? Тогда проверим. Даю пистолет тебе. Правда, с условием, что стрелять ты будешь с упора и с двух рук. Тебе, все-таки, только 11 лет было. А этим здоровым лбам – как минимум, лет 25! И, причем, уговор был таким. Если ты выбьешь 25 очков, экзаменуемый получает автоматом 2 балла, а если 20 – 25, то трояк. Слава богу, никто из них на трояк не потянул. Не подвел отца! А сколько было удивления! Да ты и мат. часть знал отлично. Ну, устройство пистолета. Так и норовил всем подсказать. Даже выгонять тебя приходилось из кабинета! Вот так! Так и кончилась моя вторая военная карьера с красным околышем на фуражке. Кстати, а ты помнишь, как я тебя с Яшиным фотографировал?

– Ты знаешь, на удивление, помню. И даже в мелочах. Это было в 1966 году, учился я в 1 классе, да и учился, насколько я помню, не важно. Скорее всего, хреново. Вот и получил я «пару» по английскому. Да еще и подрался с Аликом Аграновичем на выходе из школы. Ну, обменялись мы синяками под глазами и разбежались домой. Только, как я понял, облик мой по возвращении домой никого не обрадовал. Вот тогда ты сказал, что не возьмешь меня на футбол. И самое главное – приехало «Динамо» Москва с Яшиным! Ну, этого я выдержать не мог! Видимо, я пресмыкался, давал любые обещания, плакал и обижался, злился на себя и весь свет! В итоге, была достигнута неравнозначная для меня договоренность: идти на футбол в ненавистном мне шерстяном костюме, который жутко кололся и, самое главное, - в беретке! Никогда бы этого не смог перенести подобное унижение, кабы не Яшин. Я готов был стерпеть все, что угодно! По крайней мере, беретку можно было снять на трибуне, а костюм расстегнуть и, если повезет, снять колючий пиджак. Не помню, как мы дошли до стадиона и о чем с тобой говорили. В голове было только одно: увидеть Яшина! Господи, я не поверил, что мы с тобой сразу же пошли в раздевалку. В раздевалку команды «Динамо» Москва!!! Самое время упасть в обморок! Там же все самые известные футболисты страны! И Яшин, и Царев, и Маслов! Короче, куда ни взгляни – кумир! (звезд тогда, слава богу, не было). Зашли мы, помню, с Виктором Поповым. Он же был личным фотографом Горбачева, правильно? Ну, и, естественно, служил в КГБ субмедэкспертом. Ты, помню, попросил его сфотографировать меня с Левой. Это было счастьем, которого я точно не ожидал и уж точно, сегодня не заслуживал! Лев Иванович уже снял пиджак и собирался переодеваться в спортивную форму, но ты попросил его немного подождать и сфотографироваться со мной. Лева согласился, накинул пиджак, сел на кушетку и поманил меня. Я присел, только вот столбняк меня долбанул. Язык не поворачивается, ноги не слушаются… Дак еще бы – глазам не верю. Передо мной сам Яшин! Можно даже руку не протягивать, сидит рядом, в обнимку со мной.

– И как тебя зовут, футболист?
– спросил Яшин

– Гена, - я еле выдавил из себя пересохшим языком

– Наверное, тоже хочешь вратарем быть?

И зачем меня научили говорить всем правду? Ну, я и ляпнул честно:

– Нет.

– ??? А кем?

– Нападающим.

Лева даже не сразу сообразил, как ему реагировать на эту наглость! Но, собравшись и приглядевшись ко мне, спросил:

– А учишься как?

Ну, беда! И надо же такому и именно в этот самый день?! И я продолжал рубить правду-матку, будь что будет!