Школа Добра
Шрифт:
– Поговорили? – ректор подмигнул мне заговорщицки.
– Э-э-э... ну, да...
– Подвинься... – начальство оттеснило меня от шкафа, закрыло дверцы, пряча от меня зеркало, выдвинуло левый нижний ящик, покопалось в нем, раздраженно скрючив спину, и, наконец, извлекло на свет резную деревянную шкатулку.
– А вот и ты! – Вельзевул Аззариэлевич любовно погладил крышку и еще раз подмигнул мне.
Я окончательно растерялась, не ожидая от умудренного сединами руководителя Школы Добра такого панибратства в адрес обычной студентки.
–
И он вручил мне коробочку.
Я с тоской подумала: "Интересно, в этом мире есть хотя бы один человек, кроме моих родителей, кто не знает о том, что у меня сегодня день рождения?"
– Спасибо!.. – ответила я, наконец, не очень радостно, решив, что удавиться всегда можно успеть и за пределами ректорского кабинета.
– Ну, открывай уже! – поторопил Вельзевул Аззариэлевич и устроился в своем кресле, не сводя с меня восторженного взгляда.
Подарок я вскрывала неуверенно. Почему так? А черт его знает, что там может внутри оказаться, если на крышке шкатулки вырезан жуткий оскалившийся череп. И глаза у этого черепа горели огнем, я бы сказала, рубиновым огнем. Точно, рубиновым. Не поддельным. Так что было мне неуверенно и страшно, но крышку я приподняла, чтобы замереть немедленно, изумленно подбирая слова.
Каменные, деревянные, костяные, металлические, стеклянные, большие, маленькие, разноцветные... и это только на первый взгляд... Пуговицы! Пуговицы, черт возьми! Они что, решили окончательно испортить мне день?
Ректор замер в ожидании в кресле, а я... Я улыбнулась натянуто и произнесла абстрактно и несколько вяло:
– Ух-ты! Вот это да...
– Класс, да! – оживился Вельзевул Аззариэлевич. – Вот никогда не знаешь, что в жизни пригодится! И так все удачно совпало, а?
– А?
– Ну, твой день рождения с тем, что я тебе лабораторию на три часа в неделю выделил для экспериментов...
Вот радость-то! Куда теперь только эти три часа всунуть. Сутки же не резиновые!
– А главное, не надо будет больше портить школьное имущество! – и ректор мне в очередной раз подмигнул и пальцем погрозил.
Это он на Александровский китель намекает, что ли... Так то не школьное имущество было. Я проверяла. В нашей форме пуговицы ни фига не золотые.
– Вельзевул Аззариэлевич, это такая честь, что я даже не знаю, что сказать...
Ректор решил сделать вид, что не осознал риторичности моего высказывания, поэтому лаконично произнес:
– Ну, "спасибо" ты уже сказала. Так что теперь будет достаточно простого "Постараюсь оправдать оказанное доверие", – и еще раз подмигнул мне. Может, у него тик? – И еще одно.
Начальство поднялось в кресле, опершись на руки и нависнув над столом. И для пущего эффекта брови нахмурив.
– У тебя сегодня
– Вельзевул Аззариэлевич! – возмутилась я праведно. – Я вообще не пью.
– Я поэтому и предупреждаю... Ладно, иди, – ректор опустился в кресло и уткнулся курносым носом в свои важные школьные дела.
А мне как-то боязно даже стало в комнату возвращаться, если уже даже ректор предупреждает...
История празднования одного шестнадцатого дня рождения, или Явление Григория
В общежитие я возвращалась с одним желанием: залезть на третий этаж к Вепрю, чтобы точно никто не нашел, и завалиться спать до понедельника. Никого не видеть, никого не слышать, спрятаться, может быть, пожалеть себя немного...
Шум я услышала еще на лестнице, где-то между вторым и третьим этажом. И в груди что-то дрогнуло, но я решительно отмела плохое предчувствие. В конце концов, не обязательно же шумели в нашей комнате! Мы же с Могилой не одни в общежитии живем!
К четвертому этажу звуки стали ярче и сильнее, я засомневалась, идти ли дальше. Может, сразу вернуться в общий холл? А лучше на барбакан. Там тихо и нет никого. В конце концов, решив, что сбежать я всегда успею, я завернула на свой этаж и сразу же в очередной раз убедилась: интуиции надо верить всегда. Не с моим везением полагаться на случай. Потому что, во-первых, шумели все-таки у нас. А во-вторых, двери были нараспашку, и на пороге комнаты возлегал развеселый Динь-Дон, и пройти мимо него не замеченной было совершенно невозможно.
– Ага! – прокричал джинн по-пьяному радостно, заметив мою помятую фигуру. – Вот и она!
– Слушай, когда ты успел так набраться? – поразилась я. – Десять утра!
– А мы с ночи празднуем, – поделился синекожий, поднимаясь на ноги. – Такое событие!
Приятно, конечно, что мой день рождения студенты Школы Добра считают "таким событием", но хотелось бы, наверное, чтобы празднование проходило в присутствии именинницы.
– Без меня? – спросила хмуро.
Что он вообще делает в нашем крыле? И я уже не говорю о своей комнате...
– Без тебя, – согласился Динь-Дон и рукой махнул, приглашая меня войти в мою собственную комнату. – Ты, конечно, звезда, никто не спорит. Но и мы не лыком шиты!
– А?
– Или ты считаешь, что нашей заслуги во всем этом нет? – он подозрительно сощурился, глядя на мое недоумение. – Думаешь, мы только примазались к тебе?
Проклятье, о чем он говорит? Удобно ли будет уточнить? Как может отреагировать пьяный джинн на неадекватный вопрос?
– Не думаю, – ответила осторожно, но Динь-Дона ответ полностью устроил, он осклабился совершенно пьяно и возвестил громогласно: