Школа Добра
Шрифт:
– Ты что творишь? – шипела я беспомощно на сыщика.
– Пропажу найти хочешь?
– Ну, хочу...
– А я хочу найти вора. Поэтому не мешай!!
В тот вечер спать я ложилась злой до безобразия. Злой на себя, на Аврору, на Вепря, на Эро и Ботинки, на Винога, который уехал, ничего не объяснив, на всю мою семью... И снова на себя...
Вертелась в постели, крутилась, сбивая простыню к ногам, а одеяло, наоборот, к голове. В конце концов, не выдержала, тихонько выскользнула из кровати, стараясь не разбудить остальных домочадцев, халат надела прямо поверх
– Прости. Пожалуйста, прости!!! И... спасибо!
А потом развернулась и, подхватив юбки, бесшумно убежала. Не к себе на этаж, а в фейское крыло. Потому что было грустно, потому что хотелось плакать, потому что я нуждалась в поддержке друга.
Друг был лицом синь, и волосами, и глазами, а одеждой, наоборот, розов.
– Юла, ты офонарела!!? – удивленно вопросило его заспанное лицо в ответ на мой стук в дверь.
– Динь, у тебя выпить есть? – искренне спросила я и вздохнула тяжело.
– Дуры вы, бабы! – беззлобно ответил джинн и, прежде чем исчезнуть в комнате, добавил:
– Тут подожди!
Ну, я ждала и даже не обижалась. А чего обижаться? Не знаю, как все, а я, кажется, точно.
Вернулся Динь-Дон быстро, я даже моргнуть, по-моему, не успела. В одной руке мой друг держал объемного размера бутыль с прозрачной жидкостью, а во второй трехлитровую банку с солеными огурцами, буханку черного хлеба, связку зеленого лука и коробочку шоколада 'Пьяная Вишня'.
– А как ты... – выдохнула я восхищенно, но Динь-Донь движением носа меня перебил – понятное дело, руки же заняты были:
– Я все-таки немножко волшебник, ты забыла?
И вот честно, не знаю, на какой из двух вопросов он ответил. На тот, откуда он знает о том, что 'Пьяная вишня' – это мои любимые конфеты. Или на тот, как ему удается столько ценных вещей держать в одной руке.
Бровью велел идти мне в целовальню и бровью же отказался от помощи в переноске вещей.
– Люблю тебя!!! – всхлипнула я и, кажется, даже слезу пустила.
– Ага! – кивнул синекожий. – И я тебя, малявка. Но только шепотом и не... и в смысле, никому об этом не говори, ладно?
Этажный холл общего пользования, который в миру назывался целовальней, в фейском крыле совершенно ничем не отличался от холла в крыле предметницком. Я решительно расправила плечи, шагнула в сторону двух широких окон, но вдруг сдулась, покраснела и как-то даже отстала от Динь-Дона.
– Все понятно... – проворчал он, оглядываясь на меня через плечо. – Значит, холл тебя не устраивает?
– Ну...
Ну, не могу я ему объяснить, почему теперь мимо всех целовален в общежитии я буду до конца жизни пробегать с закрытыми глазами.
– Ладно, не красней! – хмыкнул издевательски еще, словно ему видно в темноте, краснею я тут или нет. – Используем запасной вариант.
Джинн
– План таков, – я так и не поняла, как он это сделал, но все продукты снова были у него в руках. По-моему, они сами к нему запрыгнули. – Сейчас залезаешь на подоконник и крепко, очень крепко обнимаешь меня за шею.
– Что?
– Руки у меня заняты, держать тебя нечем, а на крышу так быстрее всего попасть. Ну, ты идешь?
Четко выполнила все инструкции и только потом спросила:
– А за два раза никак нельзя?
– Нельзя, – Динь-Дон плавно поднялся над полом и легко вылетел в окно. – Потому что, во-первых, лень. А во-вторых, вряд ли еще когда-нибудь удастся безнаказанно с тобой пообжиматься.
Захохотал зловеще и стремительно вверх рванул. Я же даже смутиться забыла, силясь не заорать от ужаса. Было чудовищно темно, и я не видела, сколько метров воздуха отделяют меня от земли, но богатое воображение мне любезно предоставило картинку. Даже несколько. На одних я падала вниз головой, на других лежала бездыханным телом у порога общежития, на третьих коварный Виног рыдал над моей загубленной жизнью. Больше я ничего придумать не успела, потому что мы прилетели и джинн сообщил:
– Конечная станция. Можешь отпускать.
На крыше было чудесно, хотя и холодно.
– Слушай, а ты не мерзнешь? – стуча зубами, я окинула полуголого джинна замерзающим взглядом.
– А у меня кровь горячая! – заржал Динь-Дон – все бы ему веселиться – а потом щелкнул пальцами, и вокруг нас образовалась прозрачная полусфера.
– Банальный щит для полетов. Сейчас немного подогреем...
В тот же миг стало невыносимо жарко.
– Уп-с! Перестарался, извини, сейчас остудим, – джинн приподнял сферу, запуская немного холодного воздуха, и сразу стало возможно дышать. – У меня по занудным узлам тройка всегда была.
– По заурядным, – автоматически исправила я.
– А, – джинн махнул рукой. – Суть-то одна... Ты что будешь? Водку? Спирт? Ликёр? Вино? Коньяк еще есть...
Я удивленно посмотрела на друга.
– И где ты все это прячешь?
– А здесь все! – он потряс емкостью с прозрачной жидкостью, извлек из воздуха два бокала и сообщил:
– Красное, сладкое, крепленое.
Наклонил бутылку и воздух полусферы наполнился густым ароматом портвейна, того самого, который мы вместе с Мечиком в прошлом году украли из буфета и напились до кругов перед глазами. Мечика папа отлупил собственноручно, а меня на неделю сладкого лишили.
– Это ты как? – я даже восхищенно охрипла.
– А вот так! – синекожий блаженно зажмурился и сделал глоток из своего бокала с таким видом, что у меня аж рот слюной наполнился.
– А вишневую настойку можешь?
– Да легко! – Динь-Дон щелкнул пальцами, и пустой бокал превратился в низенькую ликерную рюмочку, которая немедленно была наполнена насыщенного цвета жидкостью. И да, все из той же прозрачной бутыли.
Я недоверчиво принюхалась: она, настойка...
– Динь, ты волшебник!..