Школа "Хизер Блоссом". Книга вторая
Шрифт:
Грэм сам повернул ручку, мягко выталкивая соседа в коридор.
— Надеюсь, тебя не придется искать по всем… фейрийским порталам, — пожелал он, ловя себя на мысли, что на языке вертится слово «кабакам».
Дом послушно вышел.
— Ты скучный человек, Драммонд, — Обернувшись на пороге, произнес он с неожиданно взрослой горечью. — Скучный и правильный.
Грэм молча закрыл дверь, дожидаясь пока сосед по комнате отойдет подальше. Он вовсе не был против новогоднего? угощения и даже глотка качественного алкоголя — а фейрийский виски был несомненно высшего качества — но не с Домом же.
Грэм
Лучшим воспоминанием его жизни был день, когда ему представили рыжеволосую малышку, и сказали, что это — его сестра. Не родная, но тогда ему было все равно, он полюбил ее навсегда. И худшим — ровно через полгода, когда его просто поставили перед фактом, что теперь Элли, его Корделия, будет жить в другой семье.
Даже тот день, когда Орден арестовал отца, а новый магистр велел ему и матери в двадцать четыре часа покинуть поместье, не стал для Грэма настолько трагичным. Тогда еще оставалась надежда, что обвинение голословно, и скоро все будет по-прежнему, а возвратить в его жизнь Корделию было невозможно.
Он и сам не мог до конца понять, откуда возникло в нем это желание бесконечно оберегать ее. Со своего первого шага девочка начала буквально притягивать к себе опасности. Она тянула руки к горящим свечам, в любой момент была готова выпасть из окна или сунуть в рот все, что казалось ей интересным. Казалось, девочку развлекала собственная регенерация, и она постоянно бросала вызов бессмертию. Упав с высоты и ударившись до синяков, она сразу вставала и шла дальше, и на следующий день ссадины были едва заметны. Поранившись до крови, девочка только смеялась от перекошенных от ужаса лиц несущихся к ней слуг. Через несколько дней от самого страшного шрама не оставалось и следа. Единственное, что могло отвлечь Корделию от подобных экспериментов — это общение со старшим братом. И Грэм посвятил девочке почти все свое время, гулял с ней по дому и саду, читал ей вслух или сидел рядом, наблюдая, как неумело она рисует.
Когда стало понятно, что из шотландской школы его исключили и после всего примет только «Хизер Блоссом», Грэм потребовал зачислить его снова на первый курс. Сабрина Драммонд отнеслась к желанию сына с уважением, догадываясь, что он надеется вновь быть рядом с названной сестрой, но, хоть он спрашивал о причинах расставания с сестрой почти все детство, хранила молчание.
Ему так и не сказали, что по неизвестной причине Корделии стерли все воспоминания о первых годах жизни. С первых дней в школе, встречая Элли в коридорах, он не мог понять, почему она к нему не подходит? Отвыкла, не смогла простить, что он каким-то неведомым чудом не отыскал ее? Потом он все же понял,
Теперь юноша и сам почти не узнавал подругу детства, словно, уничтожив память и поменяв имя, у его названой сестры отняли и ее безудержное бесстрашие. Только в одном Элинор О`Ши осталась прежней — она притягивала к себе опасности. И Грэм не мог забыть своей детской, и от того особенно священной, клятвы — защищать ее от всего.
Прервав воспоминания, юноша вышел из комнаты и направился на женскую половину общежития. Конфет все же немного хотелось. Остановившись рядом с пятой комнатой, он коротко постучал, не особо надеясь, что кто-то ответит. Девушки вполне могли уйти на охоту за сладким без него или еще куда-нибудь. Но дверь открылась почти сразу.
Соседка Дейдры Грайне — Агнесс, окинув юношу суровым взглядом, безмолвно скрылась. Распределение на один Факультет никак не изменило их отношение друг к другу. Грэм не был уверен, что когда-нибудь сможет свободно общаться с подругами Элли. Брианна казалась ему слишком легкомысленной, а Агнесс чересчур похожей на парня. И обе были напрочь лишены того, что и привлекало его в девушках — их не нужно было опекать.
Все-таки Агнесс передала соседке, что к той пришли. Дейдра Грайне вышла к нему, по обыкновению робко улыбаясь краешками губ. В искусственном освещении коридора ее светло-рыжие волосы показались Грэму почти розовыми.
— Мы еще никуда не ходили, — сказала девушка, по обыкновению почти шепотом.
Грэм сделал несколько шагов в сторону соседней комнаты Олвен.
— Тогда может быть и не стоит? Просто побудем немного вместе.
Он невольно подумал, что, если Агнесс в общежитии, то может быть и Элли у себя? Не позвать ли и ее к ним?
Постучать Грэм к Олвен не успел, дверь открылась сама и появившаяся на пороге Бренда бросила назад:
— Я на дополнительные занятия, — окинув подозрительным взглядом стоящих в коридоре однокурсников, она почти бегом проследовала к выходу, словно стремясь избежать вопросов.
Грэм и Дейдра Грайне вошли в комнату. Олвен повернула голову к тем, кого все учителя уже пророчили ей в истинный трикветр.
— Видели? Она тут вообще не живет.
Олвен держала в руках запечатанный пакет из плотной бумаги.
— Пришла буквально только что, дала вот это… и опять уходит. В праздник. Какие могут быть занятия?
Она надорвала край упаковки, извлекая бутылку и передавая ее Грэму. Юноша выдернул пробку и принюхался.
— Похоже на сидр.
Кроме глиняной бутылки, больше напоминающей кувшин, в пакете нашлось несколько глазированных пряников и фруктовые конфеты явно домашнего приготовления.
— Слишком узнаваема рука мастера… — тем же полушепотом произнесла Дейдра Грайне.
Мастер Джулиан на занятиях продолжал угощать студентов фруктовыми и выпеченными лакомствами. Несколько девушек ходили к нему на факультативы — кулинарный и по аромамаслам. Грэм понял, что все-таки не голодный, поэтому отошел к окну, наблюдая за маленьким, но приятным пиршеством. Олвен подняла на него мягкий взгляд.
— Ты привыкаешь?
Юноша почти мгновенно понял, что она имеет в виду.