Школа Литтлмена
Шрифт:
Литтлмен перебрал в памяти события последних дней. Весь городок говорит о чудесном исцелении матери Уилфилда. Молодец, парнишка. Как надо любить мать и хотеть её выздоровления, чтобы совершить такое чудо. Ничего не сказал, не попросил помощи. Сам вызвал беду на бой и сам победил её. Уже ради этого стоило учить детей, хотя трудности множатся с каждым днём. Детям скоро в школу. Занятия с ними надо как-то узаконить. А то ведь городок маленький; множатся слухи, один нелепее другого, обыватели хотят знать — кто он и что, зачем пожаловал сюда, почему возится с детьми. Да и сама школа… Его, Литтлмена, школа. Занятия надо строить
Он вышел из отеля и в который раз наткнулся взглядом на одутловатое лицо Гризли.
«Следит, — отметил про себя Литтлмен. — По-видимому, Шериф тогда всё же здорово струхнул. Зря я ему сказал о помятом бампере… Теперь эти идиоты будут контролировать каждый мой шаг».
Литтлмен нарочно зашёл в универсальный магазин. Походил по залу минут десять, вышел на улицу. Помощник шерифа стоял возле витрины, прикуривал.
Ненависть к этому ходячему окороку, подонку и убийце, с новой силой обожгла Литтлмена. Стоит только захотеть, только подумать, и в мозгу помощника шерифа сейчас, сию секунду лопнет маленький сосуд. И он станет уже не ходячим окороком, а прикованным к постели. К тому же бессловесным, как и положено скотине… Однако нет! Он сюда пришёл не судьёй, а учителем. Посему проведём маленький урок. Чисто человеческий. В духе Рэя, который успел во время передышки дать Конни-секунданту пинка.
Литтлмен резко свернул в проулок, спрятался за стволом клёна. Услышав сопение Гризли, вышел на пешеходную дорожку, перегородил преследователю путь.
Гризли остановился, не зная, как поступить.
— Послушай, помощник. — Литтлмен говорил медленно, отчётливо выговаривая слова, чтобы они дошли до примитивного сознания Гризли. — Если бы я захотел, то давно отправил вас обоих на электрический стул. Или просто уничтожил. Однако мне пока нет до вас дела. Так вот. Если ты каждое утро будешь говорить мне фразу: «Я дурак и преступник», то тут же будешь получать пятьдесят долларов. Договорились?
На беспросветном лице Гризли отразилось сомнение.
— Хорошо, — сказал Литтлмен, доставая деньги. — Ты лицо официальное, поэтому я удваиваю твой гонорар.
Гризли кивнул и, опасаясь, что этот чокнутый передумает, поспешно выпалил:
— Я дурак и преступник, сэр!
— А где Учитель? — первым долгом спросил Уилфилд, когда они во вторник собрались у дома Фроста.
— Он вчера улетел в Лос-Анджелес, — сказал Рэй. — На два дня. Там какой-то международный форум.
— А что мы тогда будем делать? Без Учителя? — огорчился Патрик.
— Как что?! — удивился Рэй. — Надо потренироваться в гравитационном плавании — ещё никто из нас ведь не научился летать. Затем история философии. А напоследок хоть по одной телепатеме обменяемся.
Конни тем временем сосредоточился и представил на загорелой шее Катарины серо-чёрного толстого ужа с жёлтыми ушками на голове.
— Ай, мама! — вскрикнула Катарина.
Дрожа от ужаса и омерзения, она подняла руки, чтобы сбросить с себя ползучую тварь, но испугалась ещё больше и
Патрик подскочил к девочке, одним движением сорвал с её шеи ужа, гневно выкрикнул:
— Это проделка Конни!
— Как же так! — Рэй посмотрел сыну шерифа в глаза. — Ты всё время подличаешь, Конни. То портил нам яблоки. А теперь и вовсе нарушил Закон. Учитель ведь запретил нам создавать живое.
— Плевать я хотел, — плаксиво закричал Конни. — Закон… учитель. Ничего нельзя. Плевал я на ваши законы. Что хочу, то и делаю.
— Иди отсюда, Конни, — сказал Уилфилд и сжал кулаки. — Не то я тоже нарушу Закон и как следует отлуплю тебя. Как раньше.
— Подумаешь, испугался очень, — процедил сквозь зубы тот. — Недоноски…
Он зашёл за угол полуразваленного дома Фроста, присел на траву и стал обдумывать план мести. Пожаловаться отцу? Нет, не годится. Тот под горячую руку может всыпать и ему. Набить Патрику и Уилфилду морды? Превосходная мысль, но как её осуществить? Патрик ещё куда ни шло, его главное с ног сбить. А вот Уилфилд сам наваляет кому угодно… Вдруг Конни вспомнил телевизионный фильм о доисторических людях. Какой там страшный тиранозавр — уничтожил половину племени… Огромный!
Конни злорадно улыбнулся. Он не ради любопытства выспросил у Учителя формулу материализации больших объектов. Ещё тогда, месяц назад, ему захотелось вызвать из небытия доисторическое чудовище. Чтобы хоть раз по-настоящему ощутить своё могущество. Да и недоносков всяких попугать охота. Это тебе не уж…
Конни шмыгнул носом, уставился в зелёную стекляшку от разбитой бутылки.
Прежде всего надо локализировать пространство материализации, наметить объём будущего объекта. Дальше хоть в общих чертах прорисовать скелет. Теперь самое главное: надо как можно ярче представить себе чудовище, как бы самому на время стать тиранозавром, ощутить вес брони и беспричинную холодную ярость, когда тяжелеют мускулы и всё в тебе — челюсти, шея, лапы, хвост — готовы в любой миг сокрушить жертву, чтобы зверь голода, который живёт внутри огромного тела, хоть на миг угомонился. Тяжело колышутся бока, из пасти клочьями срывается слюна, земля дрожит от моей поступи. Вот он — я. Могучий и непобедимый. Вот он — я!
Конни повторил про себя формулы фиксации объекта во времени и пространстве, открыл глаза и… в ужасе попятился.
На пустыре, возвышаясь над низкорослыми деревьями, возникла буро-зелёная громада чудовища. Оно сделало шаг — и кучи битого кирпича затрещали под его лапами будто морские ракушки.
Из-под безобразных век, нависших как щиты над глазами на мальчика упал зловещий отблеск.
Он хотел крикнуть, но не смог, а в следующий миг удар огромной лапы смял его тело, чудовищная пасть разинулась и сомкнулась, и Кони не стало.
Ящер, ломая кусты, двинулся вперёд.
Дети, увидев его, обомлели от страха.
— Бегите! — крикнул Рэй, бросаясь к Уилфилду. — Все бегите!
Он ничего не объяснял другу, только крепко сжал ему руку, и тот понял, напряг все свои крошечные силы, как тогда, когда просил маме исцеления.
Объединённая воля Рэя и Уилфилда упала на тиранозавра и разметала его на атомы. На поляне будто бомба взорвалась, разбросав во все стороны и мальчишек, и кирпичи, и обломки кустарника. Это воздух, из которого Конни создавал доисторического ящера, вернулся на свой холм.